Сад утрат и надежд. Хэрриет Эванс
с вами, мисс Дайзарт, – серьезно сказал он, когда они обменялись рукопожатием. – Ваш брат мой лучший друг… – Внезапно он замолк и, отвернувшись, слегка рыгнул.
– Ну вот, он все испортил! – прошептал Далбитти.
– Нед, ты что? – одернул его Руперт. – Не подводи нас. – Он повернулся к Мэри, хмурясь: – Сегодня утром Хорнер продал свою картину. Чарльзу Буту. Чарльзу Буту, Мэри! – Его лицо расплылось в улыбке. – Потрясающую картину, блестящую работу, – нет, не красней, Нед, это правда. – Пертви улыбнулся Мэри. – Под названием «Встреча». Мы видели ее н-на Летней Выставке. Лидди была от нее в восторге, помнишь?
Мэри кивнула, потому что помнила картину – молодые люди стоят на Хит и непринужденно беседуют: две женщины и четверо мужчин. Но больше она ничего не могла вспомнить, хотя ее брат с сестрой восхищались картиной, самой выставкой, даже ходили на нее еще раз, уже вдвоем. Мэри выставка не понравилась: залы тесные, зрителей ужасно много, толпы возле одной или двух картин в каждом зале, а сами картины такие мрачные, темные, скучные. Старики с усами, заложив руки за спину, разглядывали ее, Лидди, картины, толпу. А вот Лидди все очень нравилось.
– Я хорошо помню вашу картину, мистер Хорнер, – сказала Мэри. – Поздравляю вас.
– Вот почему я привел сюда старину Неда – чтобы он увидел Лидди и она могла бы сама поздравить его. – Мэри в ужасе открыла рот, а Пертви почесал в затылке. – Понимаешь, Мэри, мы пошли к «Локхарту» отпраздновать это событие и выпить за нашу будущую Утопию. Ели цыплят с каштанами. Каштаны и цыплята – деликатессимус! – Он замолчал. – Цыплята и каштаны. Выпили шампанского. Ну и все такое.
– Все испортил! – снова в отчаянии прошипел Далбитти.
– Пертви!.. – прошипела и Мэри, но неугомонный Пертви толкал своего друга Неда через широкий холл мимо отцовского кабинета к столовой.
– Ох, замолчи, Далбитти. Ты пока еще не респектабельный женатый мужчина – так что не веди себя как старый козел. Пойдем сюда, Нед, я притащу что-нибудь выпить! – Он хихикнул.
– Пертви, – снова тихонько позвала Мэри, глядя на удалявшуюся спину брата. – Если отец услышит тебя, он вышвырнет тебя на улицу, особенно после последнего раза. Пожалуйста, милый. Веди себя осторожнее.
Но брат лишь ухмыльнулся ей и махнул рукой. Зато к ней повернулся Нед.
– Я присмотрю за ним, мисс Дайзарт, – сказал он со своей милой кривой улыбкой.
– Наш старина Нед едва не умер от голода прошлой зимой, – недавно сообщил Руперт сестрам, когда они сидели в его Берлоге. Лидди писала, Мэри шила, а Пертви рисовал их; им было хорошо втроем. – Он не захотел принимать деньги от Далбитти, ему ужасно трудно помогать. У него не осталось ни гроша, положение было ужасное. Его мать умерла, когда он был младенцем, отец – плотник и столяр, честный малый, даже слишком честный, потому что слишком добросовестно все делает за небольшие деньги; я видел его изделия, они прекрасные. Так что видите, откуда у Неда талант.
Лидди, задремавшая у камина, подняла голову:
– Он хороший