Арабески. Александр Покровский
угадать по их выражению дальнейшую судьбу поставок. И вот – фух! – свершилось.
Я считаю, что должна возникнуть процессия – с хоругвями и попами в золоченых одеждах, а потом – все миряне и миряне с лицами благостными – кто будет идти сам, а кого будут вести под руки. Потом в уме почему-то возникает погост, потом кокос, потом – звон колокольный, и все это движется к катастрофе этой самой моей повести, что я тут вам начинаю рассказывать.
Почему я говорю о катастрофе? Потому что повесть об отношении наших с Белоруссией задумана мною как великое эпическое произведение, где обязательно есть не только катастрофа, но и прочие перипетии, обрывы и страдания, свойственные драме: протасис, эпитасис, катарсис, перемешанные, сменяющие и вырастающие друг из друга в том порядке, что установил еще сам великий Аристотель, да будет ему царствие небесное и пух вместо праха!
Так что ждите.
Обязательно напишу.
Рожи и свиные рыла – всюду только они, и никакого тебе утиного кряканья. И чавкают, чавкают, а еще они за границу ездят делать педикюр.
А теперь мы быстренько приближаемся к настоящему ужасу: доченька Ельцина все пишет и пишет – она обучилась наконец этому делу. О папеньке пишет и вообще о жизни. Она тут написала, что папенька был, в общем-то, необычайно хорош, только вот жизнь была очень сложна, так что многие от нее отошли, ушли и переехали.
Подозреваю, в Англию – дети, клубы, самолеты, яхты, дома.
Праведным образом все это заработали и переместились.
Теперь хотят возрождения России.
Видимо, деньги кончились.
Все построились и идем пешком – дорога терниста и далека. Впереди – ангелы, архангелы, за ними – текущие руководители, к которым допустили теперь крупный бизнес, а потом – остальные в пыли и в беспорядке, как попало, не попадая в шаг, путаясь в белье. Все высыпали с восходом на большую дорогу встречать очередное солнце.
К чему это все я? Это все я к тому, что премьер допустил крупный бизнес к управлению государством. Шохин всего этого добился. Шохин – фамилия у него такая. Шохин – хочется повторять и повторять. Долго бился – и вот поди ж ты!
Ох и зашагаем теперь!
12 января был День прокурора. 12 января 1722 года указом Петра Великого при Сенате был утвержден пост генерал-прокурора. Им стал Ягужинский Павел Иванович. Соратник Петра. Многие считали его шельмой, и бороться он должен был с казнокрадством.
У Павла Ивановича было целых два недостатка – он был умен и честен, а за Сенатом он наблюдал так лихо, что никакой дополнительной жизни Сенату не стало. Скучно стало. Чуть взятка или растрата – так и топор. И наблюдал Павел Иванович за всеми прокурорами: какой из них проворовался, так и расплата – просто, знаете ли, будто бы речь и не о России идет. Просто житья не стало «разорителям Отечества».
Со смертью Петра Великого Ягужинский удержался на плаву одной лишь ловкостью.
При Анне Иоанновне был в милости, потому что вовремя переметнулся от заговора «верховников», желавших