Юность Барона. Потери. Андрей Константинов
перешел на шепот Постников.
Он первым подошел к скучающей работнице уличной торговли и небрежным тоном миллионера объявил:
– Четыре сахарных трубочки… Я угощаю!
Пацаны обступили тележку и стали напряженно наблюдать за тем, как теткина рука поочередно достает вожделенные объекты предстоящего преступного посягательства.
– Руки в гору! Это ограбление! – неожиданно рявкнул Петька и, схватив ближайшую к себе трубочку, бросился к пешеходному переходу. Благо там как раз горел зеленый свет.
– Ур-рааа! – на редкость слаженно, хотя заранее и не сговариваясь, завопили Айвазян с Зарубиным.
В следующую секунду они на всех парах неслись следом за «атаманом Постниковым», сжимая в кулаках трофейное мороженое.
Впавшая в замешательство тетка довольно быстро очухалась и, проявив недюжинную прыть, пустилась в погоню. Вот он, наглядный пример того, что любое преступление требует тщательной подготовки: вопреки прогнозам «разбойников», торговка, мало того что оставила тележку, так еще и оказалась, невзирая на комплекцию, весьма неплохим спринтером.
И кто знает, чем бы закончились эти бешеные скачки, кабы на переходе не загорелся спасительный красный, и стартовавший трамвай не отсек мороженщицу от улепетывающих пацанов. Сообразив, что при такой форе малолеток не догнать, она сердито побрела обратно и с удивлением обнаружила возле тележки остолбеневшего четвертого подельника.
– Та-ак! – грозно прорычала торговка, уперши пухлые руки в еще более пухлые «боки». – А ты почему не убежал? С остальными воришками?
– Они не воришки, тетя, – шмыгнул носом Юрка. – Они… они просто пошутили.
– Хороши шуточки! Я вот сейчас милицию вызову и заявление напишу. О краже в особо крупном размере. Вот тогда и поглядим: кто над кем смеяться будет!
– Не надо милицию. Вот… – Юрка вытащил из кармана мелочь и дрожащей рукой ссыпал на блюдечко: – Это за всех… До свидания.
– Стоять!
Несостоявшийся разбойник испуганно втянул голову в плечи.
– Сдачу забери! Мне от воришек лишнего не надо!
Сгорая от стыда, паренек сгреб сдачу и понуро поплелся к переходу.
– А ну вернись! Трубочку возьми! Давай-давай. Раз уж уплочено…
Ночью, снова и снова переживая эпизоды ограбления, Юрка долго не мог уснуть. В детской голове его роились не по годам взрослые вопросы: «…Почему я это сделал? Посчитал, что пацаны совершили ошибку и ее надо исправить? Или всего-навсего испугался? Но чего? Понятно ведь, что никакую милицию тетка вызывать бы не стала. Не убыло бы от нее, с четырех мороженых. А если так… Чего в моем поступке было больше: нормальной пионерской и папа-маминой правильности? Или все-таки страха перед возможным наказанием?.. Яне смог, потому что струсил? Или потому что не захотел? МОГУ ЛИ Я И В САМОМ ДЕЛЕ УКРАСТЬ МОРОЖЕНОЕ? Или способен только на то, чтобы расплатиться за тех, кто убежал?»
О как! При всей, казалось бы, мелочности повода, вопросы, тем не менее, ставились вполне сопоставимые с гамлетовским «to be, or not to be». Ничуть не меньше…
– … Ты чего такой смурной сегодня? –