Богатые тоже скачут, или Где спит совесть. Юлия Славачевская
я бы тоже не отказалась это узнать!
– Потому что тогда до полного выздоровления пациентки я буду должен исключить тебя! – не успокаивался Аристарх. – А ты не исключаешься!
Тут я зауважала доктора со страшной силой и пошевелила большим пальцем на правой ноге.
– Ой! – отреагировал Никос. – Она шевелится!
– Естественно! – напустил на себя солидность доктор. – Она же живая!
– А по ней не скажешь! – засомневался Казанова.
А вот не дождешься! Я не буду реагировать! Но вот когда я встану – ты ляжешь! Причем в очень неудобной позе. И один!
Дальше они очень национально поругались, и доктор вытурил Никоса из комнаты, пообещав навестить перед уходом и прописать ему пару литров… успокаивающего.
Я прикусила язык, чтобы не присоветовать вдогонку снотворного со слабительным, и продолжила считать: «Двести пятнадцать, двести шестнадцать…»
– Мадемуазель, – галантно обратился к пострадавшей Аристарх. – Если вы меня слышите, то позвольте выразить вам свое сочувствие и поставить в известность, что вы влипли в огромные неприятности…
Угу, а я думала – меня сюда пригласили на ромашках хозяину погадать! Я хоть и блондинка, но в пестиках и тычинках тоже понимаю!
– …А если не слышите, – меланхолично закончил греческий эскулап, – то… простите, вы все равно влипли!
Какое выдающееся, тонкое наблюдение! Прям Сократ с Эйнштейном!
И врач прописал мне покой. Слава богу, не вечный, а временный. С тем и удалился.
Пока я размышляла о ромашках и фиалках, море и солнце, добре и зле, снова пришел Никос и с порога поинтересовался:
– Ты тут?
Нет! Это не я! Это тень отца Гамлета! Видит Всевышний, еле удержалась, чтоб не спросить: «А ты?!»
– Ты – свин! – оторвала я взгляд от надоевших амуров и перевела на очумелого мужчину.
– Ты умеешь говорить! – несказанно обрадовался Казидис. – А почему «свин»?
– Я умею еще и орать, – погордилась я. – А свин потому, что ты умыкнул меня второй раз подряд. Это уже наглость и перебор!
– Я и третий умыкну, – поделился он планами мирового господства, приближаясь к кровати. Темно-синяя шелковая рубашка свободно расстегнута, оттуда выглядывает мускулистая грудь, вопреки моде покрытая темными курчавыми волосками.
Это он меня так соблазнить видом пытается? Тогда не по адресу!
– А смысл? В чем прикол? – полюбопытствовала я. – Время девать некуда?
– Я всегда получаю все, что… или кого… хочу, – хмыкнул он, присаживаясь на краешек кровати.
– Все когда-то бывает впервые, – поджала я губы. – Скажу один раз и очень прямо, чтобы твоя одинокая извилина, отвечающая исключительно за размножение, сильно не напрягалась! Услышь и вникни: тебе здесь ничего не светит!
– Ошибаешься, рыбка! – промурлыкал соблазнитель. – Гарантирую – тебе понравится!
– Тебе тоже! – непоколебимо заверила его я с глубоким внутренним злорадством. Хотя это и весьма недостойно для особы ангельской наружности. – Если