Другая река. Людмила Астахова

      – Скажи, Мано, а кто тот парень в зеленой куртке лучника? – как бы невзначай поинтересовался певец, выслушав положенные комплименты по поводу своей игры.

      – Орк, что ли? – переспросил тот.

      Менестрель кивнул.

      – Это господин Сийгин, полусотник и лучший лучник от пролива до Яттса, – с нескрываемой гордостью в голосе сказал трактирщик. – Зимой он приз взял на празднике, посрамил всю округу. Даже олеройский чемпион эльф Дан'намири проиграл. Сийгин – великий стрелок, бывший лангер.

      – Вот как! – вскинул тонкие брови менестрель. – Лангер, говоришь? Это интересно!

      Бард много слышал про знаменитые ланги, но относил эти истории к разряду стародавних побасенок, коими из века в век полнится земля. Теперь он взирал на орка с большим подозрением. Эш, лучший стрелок, лангер… не слишком ли много для одного, красивого к тому же, мужика? Во все времена мужчины всех рас теряли головы из-за орок, чья хищная красота вошла в поговорки и присказки. Не потому ли по миру ходит столько народу с примесью орочьей крови, добавляющей не только темперамента и привлекательности, но еще и упрямства и жестокости своим обладателям.

      – И как же это владетель взял командиром «недостойного»? Чудеса.

      – Это вы про рожу его, господин певец? – переспросил с нескрываемым изумлением хозяин. – Дык владетелю-то насрать, простите уж за грубое словцо, на его рожу. Господин полусотник над людской полусотней командир, а над орочьей-то как раз человека чистокровного поставили. Чтоб, значитца, по-честному выходило. А по мне, так оно и к лучшему, что морда чистая. Так-то оно не страшно. Парень он свойский и женился на Морри Квартеронке, все честь по чести. Она у меня судомойкой была. Всякая сволочь норовила в коридоре прижать. А Сийгин повел к жрецу и женился не каким-нибудь, а истинным браком. Так что хороший он человек, хоть и орк.

      Интересно, а этот эш, рожденный кэву, из каких мест? Если судить по его собеседнику, по узору на куртке, по массивным золотым браслетам и широкому ножу в расписных ножнах, то прямиком из Дождевых гор, из дикого сурового Къентри. Именно там живут самые гордые из горцев, способные даже на то, чтобы отказаться от собственной касты. Хотя про такой случай Маххс даже не слыхал никогда и не поверил бы своим собственным ушам, если бы ему рассказал кто-то другой, а не он сам увидел господина Сийгина своими глазами. Нет ничего такого, что может лишить орка его касты, даже преступление, пусть и самое страшное, какое карается мучительной смертью. Кровь и честь принадлежат преступнику до последнего его часа. Маххс читал в старинных свитках о Темных веках, что во времена бесконечных войн жестокие правители выжигали с лиц орков их татуировки каленым железом, стремясь таким образом унизить пленников, сломить их волю. Темные века вообще изобиловали примерами ужасных зверств.

      Менестрель