Заговор поэтов: 1921. Станислав Казимирович Росовецкий
Вас продолжают любить даже те, кто порицает вашу поддержку Октябрьского переворота. А касательно духов, то девушка (я догадываюсь, о ком речь: ваши имена до сих пор связывают), небось, переполовинила флакон из маминого трельяжа. Это же надо – французские духи зимою восемнадцатого!
Чеканное лицо больного расплылось в улыбке, однако, сфокусировав взгляд на незваном госте, увидел он, что тот явно расстроен. С всегдашней отзывчивостью и некоторой свойственной ему беспардонностью (ведает такое за собой, но не поверил некогда Ахматовой, в глаза язвительно назвавшей его некогда «мастером тактичных вопросов») Блок построил свой вопрос по возможности необидно для собеседника и готовился теперь вклиниться в поток его речи.
– …придётся им вырабатывать собственные духи, Александр Александрович. Я представляю себе их под названиями «Солдатский сапог», «Махорка», «Пот металлурга» – или вот: «Наташка». Или даже, для модников-чекистов, «Свежая кровушка»…
– Простите, но что вас так огорчило, господин Гривнич? Ну подумаешь, отказался больной писатель председательствовать в юбилейном комитете, найдёте другого. Есть известные писатели (вы догадываетесь, конечно же, о ком я); тех, напротив, хлебом не корми – дай где-нибудь попредседательствовать… В чём дело?
– Могу ли я ответить откровенно, Александр Александрович?
– Разумеется, вот только поторопитесь, господин Гривнич. Я, действительно, очень слаб и могу, помимо моего желания, просто заснуть посреди вашего монолога…
Блок прикрыл глаза. Добавил с неожиданной резкостью:
– Слушаю вас.
– У меня ведь ещё одно поручение к вам имеется, Александр Александрович. Оно прикрывается первым, как на палимпсесте под варварским творением какого-нибудь Беды Достопочтенного скрывается светлый текст Алкея. Или как у Пушкина, где «Художник-варвар кистью сонной…
– …Рисунок гения чернит…». Да помню я. Вот только разве юбилей Достоевского можно соотнести с «рисунком беззаконным» средневекового варвара? Дело ведь доброе, нужное…
– Да, пожалуй… Хотя… Хотя без юбилея Достоевского эта нищая, голодная страна как-нибудь обойдётся. А вот дело, в котором вам предлагают принять участие, по своей важности для судеб России с этой чередой заседаний и выступлений поистине несравнимо. Потому я и позволил себе соотнести. А обращаюсь я к вам первому, как к председателю Всероссийского Союза поэтов…
– Не по адресу обратились, господин Гривнич. В этом феврале меня выгнали из Союза поэтов… то есть членом остался, даже в суде чести их дурацком. А председателем избран Гумилёв. Вот к нему и адресуйтесь… Что с вами опять такое?
– Гумилёв на днях арестован, Александр Александрович. Сидит в Петроградской губЧК, на Гороховой.
– В губЧК он или в своей комнате в ДИСКе, именно Николай Степанович сейчас председатель Петроградского отделения Союза поэтов, а в Москве избрали другого председателя, футуриста Василия Каменского.
– Чтó для меня, для