Пятая Космическая. Вячеслав Шалыгин
уставился в пластиковую столешницу.
С точки зрения подполковника, наказание Гордеев назначил слишком строгое. Хотя, конечно, по заслугам.
– И главное, Павел Петрович, ты встретишь и сопроводишь проверяющего из Генштаба, – закончил Гордеев с едва различимым неудовольствием. – На «Уран» его привезешь, я после двадцати одного туда передислоцируюсь.
– Дожили, – буркнул начальник штаба бригады полковник Хосокава Харуо. – Уже проверяющие к нам ездить начали.
– Будем так воевать, еще не до того доживем. – Гордеев махнул рукой. – Кроме начштаба и Вяземского все свободны. Честь имею, господа офицеры.
Начало июля в Стокгольме выдалось прохладным. Было солнечно, но настойчивый северный ветер не давал насладиться летним теплом. Зато все тот же ветер позволил городу вдохнуть полной грудью. И вовсе не потому, что развеял смог. Над мегаполисами Земли уже давно не было смога. Промышленные выбросы в атмосферу и сизые облака транспортных выхлопов остались в далеком прошлом, в Индустриальной Эпохе, когда недра планеты еще были полны нефти, газа и всяких полезных ископаемых. Но все же в столице, как и в любом мегаполисе, до сих пор дышалось труднее, чем среди зелени ухоженных парков, например близ Упсала, на берегах озера Эльмарен или на Аландских островах. Труднее из-за жуткой насыщенности воздуха углекислотой и бытовыми испарениями. В каменных лабиринтах улиц, никогда не видевших солнца из-за многочисленных небоскребов, воздух застаивался как в корабельном кубрике. Ветер с моря хотя бы немного решал проблему. Жаль, что только эту. Со всеми остальными жителям перенаселенного Стокгольма приходилось справляться самостоятельно.
Президент Земной Федерации Огюст Френо подошел к стеклянной двери, и она услужливо отъехала в сторону. Он сделал шаг и очутился над пропастью, в метре от идеально ровного обрыва-стены. Ощущение, что висишь на высоте птичьего полета и любое неловкое движение может обернуться затяжным падением, щекотало нервы, но ничуть не отвлекало от текущих проблем. Слишком уж они были серьезными, чтобы от их осмысления отвлекла такая мелочь, как стеклянный балкон с почти невидимым ограждением из прозрачного пластика. Но привычка есть привычка. С этого балкона на сто тридцать седьмом этаже Дворца Наций открывался отличный вид на столицу Земной Федерации, и думалось здесь лучше всего. А подумать президенту Френо было о чем. В первую очередь о критической обстановке на фронте. После доклада начальника Генштаба маршала Дюссона Верховный Главнокомандующий погрузился в пучину тягостных раздумий, и балкон будто бы сам поманил его, подмигнув едва заметным бликом на стеклянном полу.
Маршал Дюссон остался в кабинете. То ли боялся высоты, то ли не доверял инженерам, спроектировавшим балкон-невидимку. Президент не настаивал. Продолжить беседу можно было и через порог. Взгляд Френо устремился к Площади Федерации. Еще месяц назад над ней вспыхивали красочные фейерверки в ознаменование очередной победы федеральных войск – взятия Колонии Старт, –