Жестяной самолетик (сборник). Елена Яворская
не клади, прозвали Сан Саныча Купидоном. Почему? Это мне стало ясно на первой же коллективной пьянке-гулянке, гордо именуемой корпоративом. Сан Саныч имел замечательную привычку после первой же рюмашки начинать шарить потными лапками под столом в надежде как бы случайно найти дамскую коленку. Надо ли говорить, что он ловко подгадывал, чтобы и справа, и слева от него сидели женщины, да помоложе? После третьей, когда шли танцевать, его руки, сколь возможно грациозно, проникали под кофточку партнерши. Что случалось после шестой, седьмой, восьмой – понятия не имею, до этого момента я, к счастью, никогда не досиживаюсь.
Сегодня мне повезло: мои соседи, соответственно справа и слева, бухгалтерша Анна Михайловна, давным-давно задавшаяся целью меня откормить и то и дело подкладывающая мне то оливьешки, то селедочки под шубой, и молчаливый спец по компам Димка.
Ни до блатного шансона, ни до танцев ни один из нас троих не досидел. Сначала, извинившись, ушла Анна Михайловна – внучку надо из садика забирать, у молодых нынче тоже новогодние огоньки. Потом, когда наши мужички-экстремалы решили залакировать коньяком водку, которой часом ранее залакировали шампанское, я решила, что пора растворяться, пока не растворили чем-нибудь мой желудок. Скорбно заметила: вина купили явно меньше, чем в прошлый раз… эгоистически мало! Пить больше нечего, кушать больше не хочется… вот и хит всех времен и народов о судьбе простого парня из трущоб во второй раз зазвучал.
– Я, наверное, пойду, а то к нам маршрутки вечером плохо ходят…
– Любочка, мы вам такси вызовем, – галантно заверил Купидон.
– В такси меня укачивает, – бодро соврала я, пролезая мимо Купидона. Он-таки исхитрился ущипнуть, ну да фиг с ним, от вас, Любовь Пална, не убудет.
– Люб, я провожу, – дернулся следом Димка.
– Спасибо, Дим, выход я как-нибудь найду, не впервой.
– Не, я не до выхода. До дома…
Интересный поворот сюжета!
– А как же вкусный коньяк от щедрот Генерала? – напомнила я, хотя что-то на уровне интуиции подсказывало: не отстанет. Ну и глупо. На его месте, выбирая между Любкой и коньяком, я выбрала бы коньяк.
Палыч
Того, кто наступил на грабли, я пожалею. Наступил вторично – посочувствую. В третий раз – удивлюсь: короткая же у человека память! В четвертый, в пятый, в шестой… это, простите, уже мазохизм, причем хронический.
Мы привычно прикрываем обычный мазохизм умными словечками «политкорректность», «толерантность»… И несть им числа!
«Интернационализм», «свобода совести» – слова жесткие и честные. Кромку грани кристалла не скругляют, она острая, потому что так – правильно и красиво.
А вот новомодные эти словечки мутные, в них таится предательское двоедушие. Терпи, улыбайся искусственной улыбкой американского коммивояжера, изображай то, что положено, а что ты при этом думаешь – дело твое.
Не БЫТЬ, а КАЗАТЬСЯ – срамной лозунг нашего времени.
Так к чему я это?