Железный дождь. Виктор Курочкин
радостно крикнул Костя и ткнул унтера прикладом. – Ком, ком, ядрена мать.
Ноги у фельдфебеля подогнулись, он встал на колени.
– Ах ты, гнида фашистская! – Костя выругался, схватил немца за воротник и потащил. Немец заревел, да так, что даже Швыгин опешил.
– Разрешите, товарищ лейтенант, я его здесь?..
Фельдфебель, обхватив Костин сапог, плакал. Это было так омерзительно, что Лесникова передернуло.
– Отставить, Швыгин.
– Что отставить? Почему отставить? Они уже сколько наших?..
– Отставить, – повторил ротный.
– А что с ним делать? Охранять?
Лесников не ответил. Фельдфебель, поняв, что над ним сжалились, стыдливо вытирал слезы.
– Ну и трус же, – сказал Вася Колюшкин.
Лесников расхаживал вдоль капонира и возмущенно разговаривал сам с собой:
– Какая наглость, какая самоуверенность! Как будто уже победили. А где же наши? Почему их нет?
Из-за леса вынырнули «мессеры», а за ними выплыли ширококрылые «хейнкели». Они прошли прямо на город.
– По местам! – закричал Лесников и побежал к своему танку.
Сократилин с экипажем залез в яму, вырытую под днищем машины. Фельдфебель тоже было полез к ним. Но Швыгин показал ему кулак. Немец лег под танком около ямы.
– Здесь и лежи. А попробуешь бежать – во! – Костя показал ему карабин.
– Найн, найн… – залепетал фельдфебель.
Удар был настолько сильным, что фельдфебеля оторвало от земли и стукнуло о днище танка. А Сократилина с ребятами свалило в одну кучу. Взрывной волной сбросило с машины маскировку. Капонир заволокло дымом и пылью. Немец чихал.
– Что, не нравится? Это тебе не по бульварам с француженками тенди-бренди хоп-ца-ца! – кричал немцу Швыгин. Очередным взрывом Костю так тряхнуло, что он прикусил язык.
– Так тебе и надо. Не будешь болтать, – сказал Вася Колюшкин. И в ту же секунду побелел. Послышался жуткий вой. Он нарастал, от него разламывалась голова и леденела кровь. Вася, зажимая руками уши, стонал: «Я больше не могу, не могу!» Немец закричал, заметался, выскочил из-под танка. К вою присоединился оглушительный свист, словно сразу засвистели тысячи паровозных свистков. Это «хейнкель» выбросил контейнер с мелкими бомбами. Они рвались так часто и с таким треском, будто стрелял невероятно огромного калибра пулемет. «Железный дождь, железный дождь», – бессмысленно бормотал Сократилин. Налет кончился так же внезапно, как и начался.
– Старшина! – закричал Швыгин.
– Ну, – отозвался Сократилин.
– Ну… Слава богу. А я думал, оглох. – И Швыгин размазал рукавом по лицу грязь.
Сократилин поднялся в машину, открыл верхний люк, выглянул и увидел танки. Они шли колонной.
– По местам. Танки! – крикнул Богдан.
Колюшкин стал у пушки, Швыгин сел за рычаги. Богдан предупредил, что огонь открывать по сигналу командирского КВ. Он, высунувшись из люка, следил за противником. Танки катились к мосту. Сократилин окинул взглядом свою оборону. На месте соседнего капонира, где стоял неисправный Т-26, зияла огромная яма. А вокруг их машины зеленый лужок был безобразно изрыт и перепахан. На краю воронки лежало что-то похожее на фельдфебеля Герхарда Шеберта.
– А немец-то не ушел, – сказал