Терроризм. Война без правил. Алексей Щербаков
Их считали «бухгалтерами», которые, дескать, повязнув в своих экономических выкладках, не воспринимают истинно революционного духа…
То есть, по современным представлениям, Александр Ульянов был вполне успешным человеком, который занимался любимым делом[23]. Да, был не слишком доволен существовавшей властью – так в среде молодых интеллигентов ее критиковали чуть ли не все поголовно… Обычное дело. Но вот вдруг Ульянова переклинило…
«Точкой поворота» послужило следующее событие. 17 ноября 1886 года студенты решили отметить 25-летие смерти критика и публициста Н. А. Добролюбова, еще одной культовой фигуры народников. Дабы возложить венок на могилу своего кумира, около полутора тысяч человек организованной толпой двинулись к Волковскому кладбищу. Среди студентов был и Александр Ульянов.
Власти знали, что будет дальше. Начнутся речи – и, понятное дело, отнюдь не верноподданнические. Поэтому полиция блокировала подходы к кладбищу. Однако начальство разрывалось между двумя установками: «не допущать» и «не обострять». Поэтому полицейские предложили компромиссный вариант: группа студентов прошла к могиле и возложила венок.
Однако большинство собравшихся подобный расклад не устраивал. Стоило ради эдакой малости тащиться на край города! (Волковское кладбище являлось глухой окраиной.) Так что студенты решили, распевая революционные песни, двинуться к Казанскому собору. И двинулись. Далеко, правда, не ушли. На перекрестке Расстанной улицы и Лиговского проспекта дорогу им перегородили казаки. Они окружили толпу, и подоспевшие жандармы начали «фильтрацию» прямо на месте. Процедура неприятная. К тому же пошел дождь… В итоге около 40 человек было выслано из города. Но главным было совсем иное. У тогдашних студентов было своеобразное чувство собственного достоинства. Они считали совершенно нормальным публично унижать профессоров, подвергая их обструкции (то есть, попросту – освистывая), но вот к себе требовали исключительно джентльменского отношения. Так что тогда они были страшно оскорблены.
На следующий день в университете появилась выполненная на гектографе[24] листовка:
«У нас на памяти немало других таких же фактов, где правительство ясно показывало свою враждебность самым общекультурным стремлениям общества… Грубой силе, на которую опирается правительство, мы противопоставим тоже силу, но силу организованную и объединенную сознанием своей духовной солидарности».
Заметим, к реальным действиям листовка не призывает. Обычная болтовня. Но…
Данное событие произвело большое впечатление на Александра Ульянова. Так бывает и сейчас. Когда человек ни с того ни с сего вдруг бросает налаженную жизнь и ввязывается в какую-нибудь авантюру, значит, что-то в душе копилось… Возможно, и для Ульянова этот не слишком серьезный эпизод стал решающим…
Так или иначе, но переход от аполитичности к реальной террористической деятельности занял у Александра
Заметим, семья Ульяновых являлась дворянами и, пусть не очень богатыми, но все-таки помещиками.
Гектограф – наиболее распространенный в те времена способ изготовления нелегальных печатных изданий. Для этого не требуется никаких специальных приспособлений. Надо сварить нечто вроде студня из глицерина и желатина и залить в металлический ящик. После этого рукопись пишется на листе бумаге анилиновыми чернилами (глицерин продавался в аптеках, анилиновые чернила – в канцелярских лавках, о желатине и говорить нечего) и прикладывается к студню. Дальше можно снимать оттиски. Хватает примерно на 30–50 экземпляров, потом текст начинает расплываться. Надо писать снова. Автор с приятелями в молодости пробовал. Вполне работает. Правда, вид печатной продукции непрезентабельный. Но ведь для «крамольных» листовок это и не важно…