Жестокая Фортуна. Юрий Иванович
пациента истощён!
– Ему пора завтракать. Да и обед на носу.
– И делать это в нормальной, спокойной обстановке!
– Всех просим удалиться и заняться делами!
Не нашлось ни одного мужчины, который бы не посмотрел на лекарей с возмущением. Потому что получалось, все тут только тем и занимались, что настойчиво и целеустремлённо бездельничали. Тут, можно сказать, судьбы мира решаются, а некто излишне принципиальный такую напраслину возводит.
Зато первая сиделка оказалась самой понятливой и шустрой. Через пару мгновений она уже стояла со стороны посетителей, наклонившись над раненым и словно загораживая его от мира всем телом. Естественно, она при этом что только не поправляла, умудряясь казаться деловой и жутко занятой. Появилась и вторая сиделка с огромным подносом в руках. Тот оказался с ножками и весьма удобно расположился прямо на теле пациента, сковав ему руки.
Чувствуя себя неудобно от предстоящего кормления героя с ложечки, все визитёры довольно бодро потянулись к выходу. На некие попытки Виктора заявить, что он совершенно не голоден, никто не обратил ни малейшего внимания. Ну а уж хозяева госпиталя и подавно:
– Надо съесть всё без остатка! – опять заговорили они в унисон.
– Иначе постельный режим затянется на неопределённо долгое время.
– Тем более что этот завтрак готовила лично наша лучшая поселковая повариха.
– А она у нас в этом деле настоящая кудесница.
В самом деле, первая же ложка некоего блюда, напоминающего соте из баклажан, вызвала удивительный прилив аппетита. И смирившийся со своей участью Менгарец, гроза всех рабовладельцев, извозчиков, разбойников и бородатых гномов, стал покорно открывать рот при каждой поднесённой к нему ложке.
Так налопался, что, когда опустевший поднос унесли, даже задумался: «Вроде как в туалет не помешало бы сходить… Или малость поспать? Что-то и в самом деле я до сих пор ослаблен невероятно…»
С этими мыслями и заснул. И только во сне к нему пришла догадка о подноготной его странной слабости и сонливости: «Да ведь меня усыпили!» Чётко вспомнились слова местных эскулапов и их желание усыпить слишком беспокойного пациента ещё на сутки. Естественно, сознание стало противиться такому насильному сну. В результате чего удалось несколько раз вернуться в реальность. Но каждый раз, когда раненый открывал глаза, над ним склонялось заботливое лицо сиделки и раздавался тихий, ласковый шёпот:
– Спи… Тебе надо спать…
«Да что это творится?! – пытался он мысленно возмущаться. – Ещё и гипноз ко мне применяют!» Пару раз даже попытался что-то гневное высказать вслух, но ничего не получалось. Губы не шевелились, слабость опять сковывала члены, веки бессильно опускались на глаза, а уши заволакивало ватой очередного сна.
Так и чередовалось: возмущение – некие картинки из прошлого и будущего. Порой мелькал верный двуручник. Порой он пробирался по подземным ходам дворца в Шулпе, а один раз пытался, безоружный, убегать