Песнь крови. Энтони Райан
как свернуться клубочком у огня, пока тот не прогорел, а потом спрятаться в убежище. Сплетенная им дверь защищала лучше одеяла, но все равно холод пробирал до костей. В животе громко бурчало, но ветер завывал еще громче. Никаких голосов он по-прежнему не слышал.
Утром ему посчастливилось больше: он подстрелил снежного зайца. Мальчик гордился своей добычей: стрела поразила зверька, когда тот торопился в свою норку. Ваэлин за час освежевал и выпотрошил добычу и с громадным удовольствием зажарил ее на костре, жадно глядя на растопленное сало, текущее по шкворчащей тушке. «Лучше бы назвали это «испытанием голодом»!» – подумал мальчик, когда его пустой живот издал особенно непристойное урчание. Ваэлин съел половину мяса, вторую половину спрятал в дупле, которое счел удобным тайником. Дупло находилось довольно высоко над землей, ему пришлось вскарабкаться на дерево, чтобы до него добраться, а ствол был слишком тонким, чтобы выдержать грабителя-медведя. Ему стоило немалого труда удержаться и не слопать все мясо за раз, но Ваэлин понимал, что, если он так поступит, на следующий день ему, возможно, придется обойтись без обеда.
Остаток дня он провел на охоте, но без успеха: силки, как назло, стояли пустыми, и пришлось ему удовлетвориться тем, что он нарыл корешков из-под снега. Найденные коренья оказались совсем не сытными, Ваэлину пришлось долго их варить, прежде чем они сделались хоть чуточку съедобными, однако же червячка заморить он сумел. Единственное, в чем ему повезло – он нашел корень яллина, несъедобный, зато содержащий на редкость вонючий сок, который должен был помочь защитить запасы и шалаш от волков или медведей.
Он брел обратно к своему убежищу после очередной бесплодной вылазки, когда снег повалил всерьез, и вскоре ветер уже нес хлопья, превращая снегопад в метель. Ваэлин успел добраться к себе прежде, чем метель сделалась такой густой, что и дороги не найдешь, плотно закрыл вход в убежище сплетенной из веток дверью и стал греть заледеневшие руки в заячьей шкуре, из которой он сделал себе муфту. Развести костер в пургу было нельзя, и ему ничего не оставалось, кроме как сидеть и ждать, дрожа и шевеля пальцами, спрятанными в мех, чтобы они не застыли.
Ветер завывал громче, чем когда-либо, неся голоса Извне. «Что это?!» Он выпрямился, затаил дыхание, насторожил уши. Это был голос, голос в ветре. Слабый, жалобный. Мальчик застыл, дожидаясь, когда голос послышится снова. Непрерывный вой ветра выводил его из себя: каждая новая нотка как будто сулила, что таинственный голос вот-вот послышится снова… Ваэлин ждал, беззвучно дыша, но ничего не слышал.
Мальчик покачал головой, снова лег, закутался в одеяло, пытаясь свернуться как можно плотнее…
– …Будь ты проклят!..
Он резко сел. Сна и след простыл. Ошибки быть не могло. В ветре действительно звучал голос! Вот он послышался снова, на этот раз почти сразу, но сквозь вой ветра до Ваэлина донеслось всего несколько слов:
– …Слышишь?.. Будь ты проклят!.. Ни о чем не жалею… Я… не жалею…
Голос