Навигаторы Апокалипсиса. Вячеслав Шалыгин
прошли, да и само начальство сменило тактику. Теперь в моде было изображать боевое братство и единство интересов командиров и подчиненных. Вон как Мазай это делал. Но Гуськову-то и раньше было по барабану, хмурится начальник или улыбается. Майор знал себе цену: стоил, сколько стоил, ни больше, ни меньше. Сможете найти лучше – ищите, нет – не взыщите. Теперь и подавно. А все почему? Да потому, что Гуськова совершенно не интересовала карьера. Он предпочитал просто работать, делать, что должен, а там – будь что будет. С такой железобетонной жизненной позицией было тяжело карабкаться по карьерной лестнице, зато и отодвинуть Гуськова с завоеванных рубежей не представлялось возможным. Разве что прилетит какой-нибудь левый орел и устроит поголовную чистку рядов по принципу «меняем всех подряд на своих». Но в это Гуськову верилось слабо. В армии такое было возможно, даже легко, а вот в ФСБ вряд ли. Хотя…
Короче, как бы то ни было, гнуться перед Мазаем майор Гуськов не собирался, пусть хоть в сито превратит своим пронзающим взглядом.
Свита у Мазая оказалась колоритная, под стать начальнику. За спиной у генерала маячили три волкодава, казалось бы, средней комплекции и невзрачные, но, судя по спокойствию взглядов, невозмутимости физиономий и «матерости» движений, явно натасканные донельзя. Слева в обнимку с портфелем стояла стройная бабенка лет тридцати. Строго одетая, в безвкусных очках и с черными, как воронье крыло, волосами, постриженными под деловое каре. Фигура вполне, но больше ничего примечательного в ней не было, разве что бросались в глаза чересчур ярко накрашенные губы. Секретарша, что ли? А справа занял место типичный хлыщ, из тех, которые вылизывают начальству задницу настолько чисто, что в тридцать уже ходят в подполковниках. Впрочем, конкретно этот хлыщ пока довольствовался званием майора. Гуськов это знал, хотя все были в штатском. Ведь нынешние звания Гуськову и «правой руке» Мазича присваивали одним приказом. Только Гуськову в тридцать семь (причем повторно), а хлыщу, майору Клименко, в двадцать восемь.
Мазай бросил короткий взгляд на Гуськова и перевел его на хлыща, то есть на майора Клименко.
– По схеме, – проронил Мазай и обернулся к волкодавам: – Проходы контролируйте.
– Майор, – Клименко коротко кивнул Гуськову. – Пойдете с нами.
– И за что такая честь?
Прежде чем ответить, майор Клименко почему-то усмехнулся и неопределенно помахал рукой.
– Пояснения позже, сейчас дело.
– Не вопрос, – буркнул Гуськов.
Мазай сунул руку в карман полупальто, еще раз строго взглянул на Клименко и Гуськова и решительно двинулся в сторону приемной площадки. Майор Клименко вновь подтолкнул Гуськова, как бы предлагая двигаться следом за Мазаем…
…Сам же майор Клименко двинулся замыкающим.
Зачем звали, спрашивается? Гуськов мог встретить их и там, на площадке. А так – бежал сюда, теперь топать обратно. Устроили «воспитательный момент» за опоздание? Как минутами ранее сам Гуськов устроил встряску молодому