Вихри перемен. Александр Лапин
несколько раз выхватить из темноты перебегающих дорогу лисиц. А в одном месте впереди автобуса долго бежит зафаренный, глупый заяц.
Водитель жалеет его, выключает на минуту свет. И косой в темноте, наконец, улепетывает с дороги в лесную чащу.
Они стоят некоторое время с выключенными фарами и двигателем, прислушиваясь к звукам ночного леса. К уханью филина в чаще, кряканью уток на озерах, трелям соловья на соседнем хуторе.
«А хорошо ведь! – думает он. – И чего скандалили? Кричали?»
Часть II
Лебединая оперетта
I
На всей земле был один народ. И один язык. И задумал этот народ невиданное дело. Построить рай. На Земле.
Единый для всех. Чтобы всем было одинаково хорошо.
Великие вожди нарисовали планы. Маленькие люди стали их выполнять. Днем и ночью возводились гигантские плотины, засеивали пустыни, собирали чудовищные ракеты и корабли.
Долго трудились. Но рая все не было.
И тогда люди начали роптать. «Хотим говорить каждый на своем языке. Хотим строить свое отдельное маленькое счастье».
Из этого ропота родился великий спор. И все стали обвинять друг друга: «Мы строим, а они только едят! Не будем вместе с ними жить!»
И вспомнили все старые обиды. И заговорили на древних языках.
А потом разделились. И перестали строить мифическую башню под названием «коммунизм».
И в конце концов разошлись, рассеялись по земле, стеная и проклиная друг друга.
II
Вторая половина августа. Москва наполовину пуста.
Дубравин выходит из метро на станции «Белорусская». И через железнодорожный каменный мост движется по Ленинградскому проспекту к редакции.
Его глазам открывается уже привычная панорама – широченный, отстроенный как бы старинными кирпичными с лепниной и украшениями зданиями проспект. Его разделяет посередине зеленый, протянувшийся на сколько хватает взгляда сквер с травяным газоном и подстриженными, округлой формы деревцами.
Только что прошел дождь. И мокрый асфальт испускает пар под неярким в этих широтах августовским солнцем.
Почти два года он здесь. Жизнь в Москве похожа на постоянный марафонский забег.
Сам гигантский имперский город задает этот бешеный темп, которому вольно или невольно, в конце концов, подчиняются все его обитатели: вчера он до самой ночи дежурил в типографии, а сегодня с утра надо уже спешить на утреннюю планерку. И так «каждый день на ремень».
Для рядового обывателя издание газеты выражается простой формулой: «Писатель пописывает, читатель почитывает». И только профессионалы знают, как работает эта гигантская машина, эта индустрия новостей, в которой задействованы сотни тысяч людей.
Журналист словно из воздуха, из мира идей извлекает слово. А вот значимость, особую весомость, свое звучание это слово обретает здесь, в цехах. На допотопных линотипах сидят за клавиатурой наборщики и отливают