Вихри перемен. Александр Лапин
который бальзамировал тело Ленина. И описал это в ней. Книжку принес откуда-то из сарая Влад. И потом долго перечитывал по вечерам…
Впереди началось какое-то брожение. Пошел шепот по толпе:
– Кажется, запускают?
– Запускают!
– Ура! Запускают!
Все начали дружно напирать друг на друга и подтягиваться вперед. Она мысленно поделила очередь на куски: «Только бы успеть. Успеть попасть хоть вот с этой группой. Ведь пока мы тут стоим, там могут все разобрать!»
Впереди у недалекого, но такого желанного входа вскипал, вспухал крик:
– Куда без очереди?! Не подпускай! Держи их, гадов!
Галинка поднялась на носочки. И через ряды бесконечных спин в шубах и шапках увидела, как у входа, работая изо всех сил локтями, пытаются влиться в толпу и прошмыгнуть в двери магазина два юрких, носатых, черноволосых человечка. Но их отталкивают локтями крепкие русские бабы, видимо тоже приезжие. При этом женщины не забывают двигаться всей своей плотной шубно-ватиновой пальтовой массой вперед ко входу.
Неожиданно впереди из очереди выскакивают несколько молодых мужиков. Они налетают сбоку прямо на носатых бесшапочных людей. Рвут их за куртки, выталкивают к сугробу. И уже там, прямо в сугробе, в грязном снегу «замешивают» кавказцев ногами.
Вдруг интеллигентная дамочка, стоящая перед тулячками, выскакивает из очереди. Подбегает к этой куче и бьет лежащего несколько раз прямо по засыпанному снегом лицу своей сумочкой:
– Так их!
– Так их сволочей!
– Черномазых! – одобрительно гудит очередь.
– Учи их, Петровна!
– Пусть валят к себе! На Кавказ! – кричит молодой разгоряченный расправой курносый парень, возвращаясь на свое место в очередь.
– Скупают тут все, а потом перепродают, – говорит тетя Шура.
«Что ж это творится на свете такое!» – испуганно думает Галинка, прижимая к себе сумочку. А очередь уже несет ее вперед, как весенний поток какого-нибудь зазевавшегося муравьишку, нисколько не обращая внимания на все его потуги бороться с течением.
Над входом в магазин висит кованный из металла козырек. Рядом стоят такие же красивые урны. И само здание старинное, с лепниной.
А у горловины дверей маячат два советских милиционера в бушлатах и с рацией. Регулируют.
– Давай! Давай!
– Оп! – милиционер опускает руку, отсекая очередной кусок толпы. Оставшиеся нетерпеливо переминаются с ноги на ногу. Ждут команду. Опять:
– Давай! Давай!
Еще рывок. Пару толчков под бока. И людская река, преодолев узкий дверной проем, втекает в вестибюль. И уже внутри «пещеры Али-Бабы» растекается ручейками по залам.
– Галя! Ты давай занимай очередь в кондитерский. А ты, Танюша, дуй в бакалею. Там, похоже, индийский чай дают. Я беру на себя колбасы. Как очередь подходить будет – зовите меня. Вперед, девчонки!
Тетя Шура командует ими, не переводя дыхания, как настоящий полководец. Четко и решительно.
Внутри