Адский поезд для Красного Ангела. Франк Тилье
Слушая, как он описывает детали, которых я ждал, словно лакомства, я ощущал особенное возбуждение.
В этот момент волна стыда оторвала меня от земли, захлестнула, подхватила, так что я оказался прямо над трупом, стиснула мне челюсти, почти засунув мне в рот свои испачканные землей пальцы, так что лицо мое оказалось в двух сантиметрах от лица трупа…
«Смотри на эту несчастную девушку, бездушный говнюк! – орал внутренний голос. – Разве мало она страдала? Оставь ее в покое! Оставь ее в покое!»
Человеку удалось прогнать полицейского…
– И последнее. И я полагаю, что на этом мы покончим с самым важным, – заключил невозмутимый медик. – В ее желудке содержалось больше литра воды, которую мы отправили в лабораторию на анализ. Думаю, драгоценная жидкость поведает нам много интересного. Я вам позвоню, как только получу результаты. Возможно, уже завтра.
Кивнув в сторону хромированного стола возле западной стены, я спросил:
– Я могу забрать фотоснимки?
– Хорошего вечера. – Он протянул мне папку и, больше не обращая на нас внимания, заговорил со своим ассистентом, продолжая сплевывать на пол зернышки кунжута, словно старичок – свои последние зубы.
В тусклом свете луны лицо Сиберски приобрело рыжеватый оттенок. Ему было непривычно оказаться так близко к смерти, вдали от слов и делопроизводства.
Я приметил этого молодого полицейского в декабре 1998 года, в ходе расследования одного смутного дела о приведшем к убийству сексуальном рабстве. Тогда он работал в комиссариате Аржантёя, в мерзкой дыре, и в качестве инспектора, служащего при канцелярии, бо́льшую часть рабочего времени проводил, подавая сотрудникам кофе. Во время следствия качество его докладов, дерзкое остроумие его выводов, а главное, его владение компьютером произвели на меня глубокое впечатление. Я вытащил его из провинциальных застенков, представив и поддержав его кандидатуру в префектуре полиции Парижа, и он примкнул к моей команде как полицейский-контрактник. Он по-прежнему занимался писаниной, но уже не подавал кофе. Спустя два года (то есть всего четыре месяца назад) он по конкурсу прошел на должность офицера криминальной полиции. Это был парень лет тридцати, любитель покопаться в библиотеках и пыльных делах, забытых историях и компьютерных файлах. Думающий, живой, активный, испытывающий настоящую аллергию к металлу своего кольта 11/48. Важный элемент моей команды, конь на шахматной доске улицы…
Мы шли вдоль набережной Рапе, а за нами стлался запах смерти. Его источали наши подошвы, складки нашей одежды; он угнездился в самой глубине наших мыслей. Перед нами бесцельно брел пес с торчащими ребрами, вдруг он остановился, уткнув нос в наши башмаки и как будто догадавшись, до какой степени наши измученные души блуждают в небытии. Простая дворняга с рваными ушами, бродячая помойка с рассеченной осколками стекла пастью, многократно побитая клошарами. Глядя, как она растворяется в темноте, я неожиданно для себя сказал Сиберски:
– Расскажи мне о каком-нибудь своем фантазме. О первом,