Волшебный витраж. Диана Уинн Джонс
из брезента, и под его ногами ветхая ткань рассыпалась. Эндрю снял очки протереть и с огорчением понял, что одним махом порушил множество дедовских чар. Или прадедовских. А может быть, и прапрадедовских заодно.
– Идите посмотрите! – крикнул из сарайчика Эйдан.
Эндрю пошел и посмотрел.
Дуб, подумал он. Пощупал ближайшую панель. Цельный дуб, весь изрезанный узорами, цветами и зверями. Старый дуб. Кирпичная обшивка была лишь маскировкой, скрывавшей средоточие волшебства.
– Господи, – проговорил Эндрю.
– Правда, здорово? – спросил Эйдан.
Шон, не сводивший глаз с косилки, сказал:
– Да это церковь.
– Нет, не совсем, – ответил Эндрю, – но я понимаю, что вы имеете в виду.
– Профессор, – с энтузиазмом объявил Шон, – я могу починить косилку. Будет работать. Честно. Можно?
– Гм, – ответил Эндрю. Он сразу представил себе, как ревниво мистер Сток относится к своему таланту запускать косилку. Но у него не хватило духу огорчить Шона. Бедняга глядел на него с таким энтузиазмом, так хотел показаться умнее, чем был на самом деле. – Ох, ну хорошо, – сказал Эндрю. И вздохнул. Пусть завтра ему за это будет шестьдесят два кочана капусты, подумаешь… – Почините косилку, Шон. А потом – слушайте меня внимательно, – потом вам надо будет тщательно расчистить этот сарайчик. Сделайте это очень бережно и осторожно, ни в коем случае ничего не сломайте и не разбейте, особенно окно в крыше. Если понадобится, потратьте на это несколько дней. Главное – навести здесь чистоту и порядок. Договорились?
Шон сказал:
– Да, профессор. Спасибо, профессор.
Эндрю не был уверен, что Шон его вообще слушал, а тем более понял. Зато он не сомневался, что Шон был доволен. Когда Шон был доволен, то размахивал руками, будто младенец, растопырив во все стороны пухлые пальцы, словно лучи у морской звезды, и сиял.
– Можно, я ему помогу? – спросил Эйдан.
Ему не терпелось выяснить, что тут на самом деле было, в этом сарайчике.
– Десять минут, – сказал Эндрю. – Не забывай, мы едем в Мелфорд покупать тебе одежду.
Он оставил Эйдана и Шона заниматься сарайчиком. Вытряхивая из волос грязь пополам со старыми чарами и на ходу обмахивая их с джинсов, он отправился в дом – слушать нотации Таркина.
Таркин сидел на стуле с прямой спинкой, положив культю на табурет от пианино. А ведь культя, наверное, сильно болит, подумал Эндрю.
– Да нет, – сказал Таркин, словно Эндрю произнес это вслух. – То есть та половина, которая осталась при мне, вообще не болит. Донимает меня та половина, которой нет. В основном колет ниже отрезанного колена, будто я ногу отсидел. А в данный момент у меня свело отсутствующую икру. Что-то мне не удается убедить ногу, что там нечего сводить. Стейси все советует попробовать гипноз, но это ведь кто-то будет копаться у меня в голове, давать тайные приказы – нет, это мне не по душе. То есть совсем не по душе, вот я никуда и не пошел.
– Да,