Мик Джаггер. Филип Норман
менестрель, и разве что изредка загадочно улыбался. Эта метода редко подводила его в ситуациях тет-а-тета с отдельными женщинами, но не приносила плодов перед восьмью или девятью тысячами поклонниц, сходящих с ума от Миковых кривляний.
И этим потеря власти не ограничивалась. До той поры публичным представителем группы был он – говорил тихо, воспитанно и, в отличие от Мика, без всякого псевдококни. Однако Олдэм счел, что Брайан чрезмерно многоречив и – по причине неисправимой ипохондрии – чересчур пространно описывает свои недавние простуды. И, поначалу крайне неохотно, Мик стал не только петь, но и разговаривать (Кита полагали немым в обоих амплуа). «Когда Эндрю говорил Мику: „У тебя сегодня два интервью“, Мик неизменно спрашивал: „Ты уверен, что они хотят меня?“ – рассказывает Тони Калдер. – Эндрю репетировал с ним выступления и ровно так же репетировал беседы с журналистами». По правилам поп-журналистики начала шестидесятых это подразумевало всего лишь цитирование пресс-релиза о записях и гастрольных планах «Стоунз». Кроме того, к особо ценным интервьюерам требовалось выражать почтение, каким Мик едва ли обладал от природы. Когда явился лично редактор «Нового музыкального экспресса» («New Musical Express») Дерек Джонсон, хорошо подготовленный Мик пожал ему руку и сказал: «Приятно познакомиться, сэр».
Разумеется, музыкальная пресса не критиковала прически и личную гигиену «Стоунз», хотя отсутствие сценической униформы порой вызывало спазматические всплески изумления. И ушлый Олдэм еще не пытался продавать «Стоунз» как прямых конкурентов «Битлз». В основном он подчеркивал, что «Стоунз» – знаменосцы Лондона и в целом Юга в противовес ранее беспрепятственному захвату чартов ливерпульцами. Мик изложил эту концепцию идеально: гордясь родиной, но не умаляя достоинств ливерпульских музыкантов, которым его группа была обязана поворотом к лучшему, соперничая, но не враждуя, честолюбиво, но не самодовольно. «Мерсийский бит мало чем отличается от темзовского. А если ребята из Ливерпуля полагают себя лучше всех, так это ерунда. Я ничего не имею против мерсийского бита. Он отличный. Но он не так нов и оригинален, как эти группы изображают. Я их, впрочем, не виню за то, что воспользовались таким рекламным ходом. Будь мы ливерпульцами, поступили бы так же. Но мы другие, и мы этому миру еще покажем».
Поначалу Олдэм надзирал за всеми интервью, в любую минуту готовый уточнить или возразить. Однако Мику прекрасно удавалось кормить журналистов тем, чего они хотели, и ничего при этом не выбалтывать, и вскоре ему позволили давать интервью самостоятельно. «Эндрю велел ему разговаривать десять минут, – говорит Тони Калдер. – Но Мик трепался двадцать… потом сорок пять, потом час». Другие поп-музыканты братались с журналистами, болтали за пивом в пабе или за обедом в китайском ресторане, однако Мик всегда предпочитал нейтральную конторскую территорию; он всегда был безукоризненно вежлив, но как будто отстранялся и слегка забавлялся, словно не понимал, почему