Тот, кто скрывается во мне. Андрей Дышев
возлюбленной ринуться навстречу, тигрицей пробивая эти самые преграды, как цель блекнет, меркнет, и через некоторое время смотришь – господи, а ради чего копья ломал?
Не скажу, что Настя мне разонравилась. Но такого необузданного желания добиться ее, какое я испытал у нее дома, уже не было. Да и выглядела она сегодня неважно: лицо припухшее, кожа землистого цвета, под глазами синяки, взгляд потухший.
– Плохо спала? – спросил я, сворачивая с трассы на лесную дорогу.
– Не отвлекайся, – не ответила на вопрос Настя.
Где-то я читал… или слышал по телевизору, что дочери ученых – жуткие стервозы…
– Ты не проскочил поворот? – спросила Настя и тяжело вздохнула. – Да выключи же ты эту печку! Дышать нечем!
– Тебе плохо? – полюбопытствовал я, сворачивая на грунтовку.
– Плохо! – капризно ответила Настя. – Меня укачало.
Наконец дорога вообще закончилась. Машина едва ползла по каким-то жутким ухабам. С одной стороны торчали красные от ржавчины цистерны какого-то заброшенного завода, а с другой – мрачные пятиэтажки. Я всматривался в номера домов. Номеров не было. Людей, у которых можно было бы спросить, тоже не было. Я остановился и полез в карман пальто за блокнотом, в котором был записан адрес.
– Поселок Промышленный, – бормотал я, читая адрес, – улица Рабочая, дом шесть, квартира тринадцать.
– Я сейчас умру, – призналась Настя.
– Никто не заставлял тебя ехать со мной, – ответил я, трогаясь с места и объезжая сгнивший автомобиль без колес, лежащий на въезде во двор.
– Наверное, вот этот дом шестой! – недовольным тоном сказала она и ткнула пальцем в стекло.
– С чего ты решила, что этот?
– Сосчитала!
Я кое-как заехал во двор. Посреди, словно старая воронка от авиабомбы, чернела огромная лужа. Вокруг нее росли деревья с обломанными ветками и больными стволами, покрытыми странными надписями. На единственной скамейке, стоящей у первого подъезда, сидели подростки и плевали себе под ноги.
– Шестой дом? – спросил я у них, опустив стекло.
– Ну, – ответил один из подростков, прыщавый, худой, с глупыми и жестокими глазами.
– Так да или нет?
– Ну… – повторил он, сплевывая, и покосился на машину.
Второй подросток приподнял мертвенно-бледное лицо, посмотрел на меня совершенно безумным взглядом и вдруг громко заржал.
Настя была удивительно терпелива и последовательна. Удивляюсь, как она не схватилась за руль, чтобы немедленно развернуться и уехать из этого поселка.
– Посмотрим здесь, – сказал я и стал отыскивать место, где бы припарковать машину.
– А чего смотреть? – ответила Настя и взялась за ручку, чтобы открыть дверь. – Тебе же сказали, что это шестой дом.
– Разве? – усомнился я, но Настя уже вышла из машины и хлопнула дверью.
Я, как марксист, был твердо убежден, что бытие определяет сознание, и в связи с этим меня начали терзать сомнения – а сумеет ли Чемоданов создать научный труд,