Деяние XII. Павел Виноградов
сквозь зубы прошипел Руслан.
Ему было в лом вставать и обработать дурака серьёзно. Да, впрочем, и раздражение его уже ушло, как всегда, растворившись в глухой тоске, которая, казалось, была тут вместо кислорода. «Ну его, – подумал он, – дурак и дурак… Стихи вот пишет… Дурацкие… Но пишет же. А я и того не делаю».
Вся атмосфера в «Областном государственном учреждении здравоохранения „Энская областная психиатрическая больница № 2“», неофициально – «Ржанка», не располагала к свершениям. В общем-то, «Ржанка» не была «спецом», подчиненном МВД, куда по идее должны были упрятать Руслана. Принимая во внимание несовершеннолетний статус убийцы, его поместили на принудительное лечение в «обычный» дурдом.
Тем не менее, «Ржанка» не была обычным дурдомом. Руслан понял это, когда его как-то вывели под охраной двух дюжих санитаров за едой к обеду. Подходя к грязной кухне во дворе, он обратил внимание на сарай, откуда исходили мучительный визг фуговального станка и бодрый дух свежераспиленной сосны, почти перебивавший кухонный смрад. Двери сарая были приоткрыты. Заглянув туда, юноша с прохладным ощущением под ложечкой разглядел за клубящейся в свете тусклых ламп опилочной взвесью целый штабель новеньких гробов.
– Для вас, дураков, ящики, – хохотнул один из санитаров, ражий очкастый Борис.
– Блядь, я бы на них дерева не тратил, выкопал бы яму и всех зарыл. Живьем, – мрачно отозвался второй, сутулый и невысокий, отличающийся инфернальной злобой, за что имел среди больных красноречивое погоняло Гестапо.
– Ага, точно, – поддакнул Борис. – Нелюди же…
Руслан очень скоро понял, что гробовая мастерская работала тут не зря.
В больницу на окраине маленького поселка у огромной реки везли тех, кого нецелесообразно было держать в более цивильном стационаре Энска. Например, потому, что слишком много знали. Впрочем, таких опасались не очень: кто же «дуракам» поверит! Пусть они кому угодно поведают о пытках сульфо или электрошоком, или как особо непонятливым и упертым «санируют полость рта», терзая здоровый зуб до тех пор, пока сверло не врежется в пульпу. Или удаляют нерв без всякой анестезии. Или просто приказывают санитарам или «блатным» поучить паршивца. Те такие вещи делали охотно, а если паршивец при этом ненароком кидал ласты, то – невелика потеря. В истории болезни затюканный врач начертает: «Смерть от травм, полученных при падении с койки», а завхоз спишет ещё один гроб. Поговаривали, что подобное проделывали тут и по заказу любящих родственников или устному распоряжению какой-нибудь властной шишки.
Роза где-то опять завёл свою шарманку. «Сейчас люлей схлопочет», – меланхолически подумал Руслан, бесцельно вперив взор в расписанную аляповатой фреской стену: Лель и Купава на лоне природы. Щёки мифических персонажей были столь румяны, а глаза такие бешеные, словно они основательно перебрали циклодола. Что не удивительно: творение принадлежало кисти здешнего постояльца.
Прогноз Руслана сбылся почти сразу: Серый затащил дурака в туалет, откуда раздались смачные звуки ударов и тонкий вой, быстро оборвавшийся глухим стуком.
– Он что его, башкой о пол приложил что ли?.. – равнодушно вопросил