Наулака. Редьярд Киплинг
вещи, – спокойно проговорил Тарвин.
– В самом деле? – с сияющей улыбкой проговорила она. – О, где оно?
– Далеко отсюда.
– О, где-нибудь в Лондоне, – презрительно сказала она. – Знаю я вас! – прибавила она прежним тоном.
– Нет. Дальше.
– Где?
– В Индии.
Некоторое время она с интересом смотрела на него.
– Скажите мне, каково оно? – сказала она. Вид, голос – все изменилось у нее. Очевидно, это был единственный предмет, к которому она могла относиться серьезно. – Действительно оно хорошее?
– Самое лучшее, – сказал Тарвин и остановился.
– Ну! – вскрикнула она. – Не мучьте меня. Из чего оно сделано?
– Из бриллиантов, жемчуга, рубинов, опалов, бирюзы, аметистов, сапфиров – целые ряды. Рубины величиной с ваш кулак; бриллианты величиной с куриное яйцо. Это – царский убор.
У нее перехватило дыхание. Через некоторое время она глубоко вздохнула, а затем пробормотала: «О!» – протяжно, с удивлением, со страстным желанием.
– А где оно? – быстро проговорила она.
– На шее одного идола в провинции Раджпутана. Вам хочется иметь его? – сурово спросил он.
Она засмеялась.
– Да, – ответила она.
– Я достану его вам, – просто сказал Тарвин.
– Да? Неужели? – надув губки, проговорила она.
– Я достану, – повторил Тарвин.
Она откинула свою веселую, белокурую голову и засмеялась, смотря на купидонов, нарисованных на потолке вагона. Она всегда откидывала голову, когда смеялась: тогда видна была ее шея.
IV
Председатель занял комнаты в гостинице у железнодорожного полотна в Топазе и остался на следующий день. Тарвин и Шерифф завладели им и показывали ему город и то, что они называли его «естественными богатствами».
Тарвин отвез председателя за город, заставил его остановиться среди открытой равнины, перед покрытыми снегом вершинами гор, и завел там речь о разумности и необходимости сделать Топаз конечным пунктом нового железнодорожного участка и поместить тут начальника участка, мастерские и центральное депо.
Он чувствовал, что председатель против того, чтобы довести вообще железнодорожную линию до Топаза, но предпочитал запрашивать больше, чтобы добиться хотя бы небольших результатов. Конечно, легче было доказать, что Топаз может служить железнодорожным узлом и конечным пунктом участка дороги, чем убедить, что он должен быть станцией на главном пути. Уж если быть ему чем-нибудь, то железнодорожным узлом. Трудность состояла в том, чтобы доказать необходимость проведения этой линии.
Тарвин знал положение Топаза так же хорошо, как таблицу умножения. Не напрасно же был он президентом промышленного совета и главой комиссии по благоустройству города с основным капиталом в две тысячи долларов. Общество Тарвина включало в себя всех солидных людей города; ему принадлежала вся открытая