Труды дня (сборник). Редьярд Киплинг
нет более правосудия. Вы пристыдили Гунгу и насмеялись над ней, когда она просила только несколько десятков жизней.
– Моего народа – тех, что лежат под кровлями из листьев вон в том селении; молодых девушек и юношей, которые поют им песни во тьме; ребенка, который родится на следующее утро, – того, что зародился ночью! – сказал Кришна. – А какая польза, что это будет сделано? Завтрашнее утро застанет их за работой. Да если бы вы даже унесли весь мост от одного конца до другого, они начали бы снова. Выслушайте меня. Бхайрон всегда пьян. Гануман со своими новыми загадками насмехается над своим народом.
– Ну какие же они новые! – смеясь, сказала обезьяна.
– Шива слушает толкования разных школ и мечтания святых людей; Ганеса думает только о своих толстых купцах; но я, я живу с моим народом, не требуя даров, и потому получаю их ежедневно.
– Очень уж ты нежен со своим народом, – сказала тигрица.
– Он мой. Старухи грезят мною, ворочаясь во сне; девушки прислушиваются, поджидая меня, когда идут наполнять свои кувшины к реке. Я хожу с молодыми людьми, ожидающими у ворот в сумерки, и кличу седобородых. Вы знаете, небожители, что я один из всех нас не нахожу удовольствия на наших небесах, когда здесь на земле пробивается зеленая былинка или хотя бы два голоса раздаются в сумерках среди подрастающих колосьев. Мудры вы, но живете слишком далеко, забывая, откуда вы появились. А я не забываю. Вы говорите, что огненные колесницы питают ваши храмы? И огненные колесницы привозят тысячи пилигримов туда, куда в былое время приходили десятки? Верно. Верно, но только на сегодняшний день.
– Но завтра они умрут, брат, – сказал Ганеса.
– Тише, – сказал бык, когда Гануман снова нагнулся вперед. – А завтра, что же завтра, возлюбленный?
– Только вот что. Новые слова будут передаваться из уст в уста простого народа – слова, которых не смогут остановить ни человек, ни бог, – дурные, дурные, ничтожные, маленькие слова, передающиеся среди простого народа (и неизвестно, кто пустил их), гласящие, что вы надоели им, небожители, утомили их.
Боги тихо засмеялись.
– А потом, возлюбленный?
– И чтобы скрыть эти чувства, мой народ сначала будет приносить тебе, Шива, и тебе, Ганеса, больше жертв и станет громче восхвалять вас. Но слова уже пущены, и впоследствии мой народ будет платить меньше дани вашим толстым браминам. Затем люди станут забывать ваши алтари, но так медленно, что ни один человек не сможет сказать, когда и как началось это забвение.
– Я знаю… я знаю!.. Я говорила то же, но они не хотели слушать, – сказала тигрица. – Нам нужно было убивать… нам нужно было убивать!
– Теперь слишком поздно. Вы должны были убить вначале, когда люди по ту сторону воды еще ничему не научили наш народ. Теперь мои люди видят их работу и уходят, раздумывая. Они совсем не думают о небожителях. Они думают об огненной колеснице и других вещах, что сделаны строителями мостов, и, когда ваши жрецы протягивают руки за милостыней, они дают немного и неохотно. Это только начало; пока так поступают один, два, пять или десять, но я брожу среди