Как я босса похитила. Жасмин Майер
специально говорила тихо, осторожно, знала ведь, что Воронцов ее слышит.
А слесарь с ней препирался громко, требовал денег. Ну и наглый, даже по голосу слышно, что еще с утра заложил за воротник… Ну, вот пусть сама и выпутывается, эта Хлопушка, так ей и надо.
Но тут Воронцов услышал:
– А родителей что, дома нет?
И душа ушла в пятки.
– Ты чего кусаешься? – прорычал слесарь, но руки с ее рта не убрал. – Сама меня в халате на голое тело пошла встречать! А я теперь виноват, что дразнишься?!
От одного его взгляда хотелось вымыться жесткой мочалкой. Оля снова попробовала укусить его за пальцы, но он заломил ее свободную руку, и она сдавленно всхлипнула.
– А ну не брыкайся, кому говорят? Тебе понравится. Мужика хорошего, наверное, у тебя ни разу и не было? Настоящего. Из народа.
Он ухмыльнулся, потянулся к пряжке ремня.
И тогда раздался грохот.
Дверь в спальню распахнулась, со всей силы треснувшись о стену. Задребезжало стекло.
– Пригнись! – взревел Воронцов.
Оля послушно рухнула на ковер, закрыв лицо руками. Послышался еще один удар. Что-то хрустнуло.
– Щука, – прохрипел слесарь. – Ты мне жуб выбил. Ты кто вообще, мужик? Нищего не было!
– Ах, не было?! – взревел Воронцов, и Оля приоткрыла глаза.
Увидела абсолютно голого Воронцова с изголовьем от кровати в руках. Он по-прежнему был привязан к железным прутьям чулками. Получается, он просто вырвал изголовье голыми руками, чтобы… Чтобы спасти ее?
Изголовье метнулось в воздухе, и Воронцов снова врезал слесарю. На этот раз в живот.
– Убирайся, мерзость, – прошипел он. – Даю тебе секунду.
Мужик попытался подняться, но упал, запутавшись в спущенных штанах. Снова поднялся, поминутно поскальзываясь и оборачиваясь. Даже сыпал извинениями и кланялся. А уж как изменился в лице. Кажется, даже протрезвел.
Через секунду его и след простыл.
Оля услышала, как оглушительно хлопнула входная дверь. Посмотрела на голого Зевса с изголовьем в руках. Тот тяжело дышал. И тоже смотрел на нее.
– Он… – Оля облизала губы. – Он ничего не успел. Спасибо.
Воронцов кивнул.
Оля неловко поднялась с пола, запахнула халат подрагивающими руками. Достала из ближайшего ящика маникюрные ножницы. Воронцов напряженно следил за ее действиями.
Она усадила его на диван и перерезала ножницами чулки. Сначала один, потом второй.
Воронцов неловко поставил оторванное изголовье на пол.
– Я починю… Наверное. Хотя у меня ведь даже отвертки нет.
Ольга смотрела на него. Он смотрел на нее. Так, как будто впервые видел.
Ну, по сути, так и было. Вчера ему не удалось ее разглядеть, как следует. А сейчас коробку на голову натягивать уже поздно.
– А ты красивая, – сказал он странным тоном.
То есть он в этом сомневался.
Оля ничего не ответила, только приподняла одну бровь. Воронцов усмехнулся.
– Пойми,