Ирочка. Юлия Кузнецова
считала, что есть петрушку должен каждый. Помногу. Потому что это страшно полезно. Если бы с Ирочкой и Максимом сидела бабушка, они бы ели суп из петрушки, котлеты из петрушки и запивали бы петрушечным компотом.
Но с ними сидела мама, которая петрушку тоже не любила, как и Ира с Максимом, зато мама любила бабушку (как и Ира с Максимом). Поэтому дети каждый день рвали много петрушки, чтобы порадовать бабушку, а мама потом до-о-олго жевала её за обедом.
– Уже осень, – бурчала мама. – Когда же она замёрзнет?
– Петрушка у нас – как белая курица, – сказала Ирочка. – Холода не боится.
Мама вздохнула и потянулась за новой веточкой.
– Кусно? – спросил Максим.
– Да, очень вкусно, спасибо, – кивнула мама и улыбнулась, показав зелёные, в петрушечном соке, зубы.
И вот как-то раз отправились они за петрушкой. И обнаружили, что за вольерой чинно гуляют только две курицы. Пёстрые, конечно. А белая опять сбежала. Может, на речку – рыбу ловить, а может, ещё куда.
А возле самой сетки лежит яйцо. Кто-то из куриц его снёс не на насесте, а прямо на улице.
– Наверное, белая, – сказала мама. – Пошли, что ли… поищем её.
Стали мама, Ирочка и Максим белую курицу искать. Обыскались. И под ёлками нет, и под детской горкой, и в песочнице, и за дровами.
– Ладно, – сказала мама, – там у бабушки в подвале кабачок сгнил. Пойду-ка на компостную кучу выброшу.
Ира с Максимом тоже за мамой увязались, и только они к компостной куче подошли, только кабачок склизкий туда швырнули (шлёп!), так тут же, как тигр из засады, бросилась в яму белая курица, выскочив из-за ведра. Как накинется на кабачок, как давай его клевать, маме даже показалось, что она чавканье слышит. Хотя курица – она ж не свинья и чавкать не умеет.
– Я тоже хочу такое кушать! – заявил Максим и полез в яму, где чавкала, то есть, простите, клевала курица испорченный кабачок.
– Ни за что! – завопила мама и схватила Максима за шарф. – Фу! Это бяка!
– А курица ест, – заметила Ира.
– Потому что она тоже бяка, – буркнула мама. – Давайте вот что. Раз нашли – загоним её в вольеру. Чтобы сидела там и носу не казала.
– Клюва, – поправила её Ира. – Давайте.
Сказано – сделано. Как наелась курица, стали они на неё руками махать, прыгать и шипеть по-змеиному, чтобы она бежала домой. Курица из ямы выскочила, но побежала совсем в другую сторону.
– Лови её! – закричала Ирочка. – Максим! Лови!
Максим схватил лопату и стал пугать курицу.
– Только не пугай! – крикнула Ира. – Вдруг у неё сердце разорвётся, и бабушка расстроится!
– Нет у неё сердца, – воскликнула мама. – У неё вместо сердца – попка от кабачка! Быстро! Ну-ка! Иди сюда, паршивка!
Но курица, ловко обогнув всех троих, помчалась к забору, чтобы перемахнуть через него и отправиться к речке.
– Ну и пусть бежит, – сказала мама ей вслед. – Там как раз течение откалывает куски льда от берега и уносит вдаль. Вот и пусть эту беглянку кусок льда унесёт на Северный Полюс.
– Не