Цифровой странник. Александр Живетьев
что у тебя с ногой? – спрашиваю я у Жени.
– Упал с велосипеда.
– Ого! Как же так получилось?
– На работе, производственная травма.
– Производственная травма?
– Ты тоже на велосипеде сейчас поедешь, – говорит Студент, – всем сначала дают велосипед.
– Не всем, – поворачивается спереди Миша, – мне сразу машину дали. Сначала с кем-то поедешь.
«Гараж», как его называют студенты, это большая стоянка, где паркуются тридцать – сорок машин; рядом находится ангар, в котором располагаются крохотный офис, а также склад запчастей и холодильники с мороженым.
Майкл Грувер – белый американец среднего роста, коротко подстриженный, с округлым животом. Не думаю, что он большой любитель пива, скорее это от фастфуда. Людей, страдающих ожирением, за первые два дня в США я успел увидеть больше, чем за всю жизнь в России. Нас знакомит Юра Длинный.
– Поедешь в машине номер восемь, – говорит Майкл. – Там водитель из Сальвадора, его зовут Видаль. Он тебе всё покажет.
Развозной жёлто-синий грузовичок размером с маршрутку – это магазин с витриной. Сбоку на кузове нарисовано мороженое с ценами. Фруктовый лёд, рожки, детское эскимо в форме рожицы Бэтмена и Черепашек-ниндзя… И многое другое. Всего около сорока видов. Мороженое хранится в специальном продолговатом холодильнике, который работает от аккумулятора во время езды, а на ночь подключается к зарядному устройству в гараже. Над лобовым стеклом закреплена колонка в виде мегафона, из неё звучит музыка, привлекающая покупателей.
Водитель из Сальвадора не очень хорошо говорит по-английски.
– Лесго-лесго! – кричит Видаль.
И мы отправляемся в путь.
Я-то надеялся попрактиковать английский в США, но на все вопросы водитель качает головой. Зато можно попробовать выучить испанский.
– Инглес – лесго, эспаньол – бамонос, – объясняет Видаль, активно жестикулируя, – инглес – туморро, эспаньол – маньяна, инглес – фаве, эспаньол – падре.
Я записываю испанские слова в блокнот, а наш фургончик въезжает в спальный район. Видаль щёлкает тумблером над головой – включается музыка. Уже через пару минут мы останавливаемся: чернокожий маленький мальчик вместе с такой же девочкой, наверное брат с сестрой, подходят к машине. Им лет по пять, мальчик смотрит на меня и что-то мямлит себе под нос – я не понимаю ни слова.
– Что-что?
Маленькие дети открывают рты медленно, как рыбы. Может быть, они вообще только учатся говорить?
– Уан коттон кэнди, – подсказывает опытный Видаль.
– О'кей. – Я ищу мороженое в холодильнике.
Мы медленно катаемся по тихому кварталу. Торговля идёт активно, чернокожие дети радуются и кричат, услышав музыку мороженщика. Я почти ничего не понимаю, поэтому больше стараюсь разобрать то, что говорит Видаль, а не дети.
– Чика. – Видаль показывает пальцем на девушку. Сальвадорец возбуждён, как будто у него вечером свидание.
– Си, – киваю я, – чика.
Каждый