Хамелеон. Владимир Леонидович Шорохов
фантом, не принес результата. Павел опять послал отчет в поддержку в надежде, что они разберутся с этим сбоем в программе.
Цифровой мир Врадж должен существовать так, чтобы оператор-пользователь не смог определить, где он находится: в реальном мире или в цифровом. Это была гениальная разработка, творение сотен тысяч человек. И вот теперь на земле было два мира: первый, где рождался человек, ползал и получал первые шишки, а второй столь идеальный, что хотелось остаться в нем навсегда.
Павел уставал смотреть на мониторы, он видел только цифры, отчего становилось не по себе. А ведь он был там ежедневно, это его обязанность – посещать свой сектор в мире Врадж. Был контраст между цифрой на экране и тем, что там. В этом что-то есть зловещее.
Он отключил терминал, тяжело поднялся с кресла. Весь день впустую, ему так и не удалось выяснить, что это за фантом и как от него избавиться.
– А может, пусть болтается? – подумал Павел. – Нет, так не пойдет, надо разобраться. Всегда за одной ошибкой следует вторая, а после и третья, и тогда на место гармонии приходит хаос.
Он отложил задачу на завтра, открыл шкафчик и, достав костюм оператора, надел его. Множество трубок были подключены к генератору поля, они создавали реальность для тела. И теперь, если ты в цифровом мире погружался в воду, то твое тело чувствовало прохладу, а если светило солнце, оно нагревалось. Пока оператор-пользователь был подключен к миру Врадж, работал не только его мозг, но и все тело. В прошлый раз Павел поднимался по скалам, оттуда открывается удивительный вид на бухту. Он вышел из цифрового мира, а ноги болели весь следующий день. Словно он и правда карабкался по скалам.
Павел взял шлем, надел его, и сознание сразу перешло в иное состояние.
4. Игнатий
Алла прекрасно понимала, что такое сон. Это состояние, где если ты себе задашь вопрос, как туда попал, и не сможешь найти ответа, то это точно сон. Она знала, что это реальность. Что вот ее дом, ее лавка, люди, которые к ней заходят и с которыми она общается. И в то же время она с трудом вспоминала, как тут оказалась. Вроде приехала, болела, лежала в больнице, а после что-то из головы вылетело. И вот она тут, словно ничего из прошлого и не было.
Она брала краски и, вспоминая, как выглядит ее мама, рисовала портрет, а после рисовала отца и брата. Так у нее появился семейный альбом, где вместо фотографий были только ее рисунки из воспоминаний.
– И все же, это странно.
У нее не так много друзей, все куда-то спешат, то приедут, то тут же уедут. Складывалось впечатление, что она живет на перроне, а мимо пролетают поезда.
– Здравствуй, Аллочка, – так всегда к ней обращалась Маргарита с седыми волосами. – Ты опять цветешь как солнышко.
– А как же иначе.
И действительно, как же иначе просыпаться, если не улыбаться. Ее рыжий кот всегда спал рядом, потянется и сразу лезет к ней, начинает тыкаться мордочкой и муркать.
– Сейчас-сейчас, покормлю, дай потянуться, – говорила она ему и, еще с минутку понежившись, вставала и шла на кухню.
Маргарита держала лавку пряностей, а через