Чистильщик. Повесть. Валерий Николаевич Ковалев

      – А почему нет?– подумал Николай. Как – никак, победитель.

      Остановив железного коня в тени отцветшего каштана, он, заглушив двигатель, слез с седла, одернул гимнастерку и поправил кобуру, после чего, сказав выпрыгнувшей овчарке «охраняй», пошагал к двери заведения.

      Внутри оно впечатляло интерьером, просторным, со шторами на окнах залом, хрустальными люстрами на потолке, а еще музыкой, льющейся с небольшой эстрады.

      Оттуда, старый, в потертом костюме скрипач, исполнял полонез Огинского.

      За столиками, тут и там, сидели военные, с женщинами и без, в воздухе синел табачный дым, пахло духами.

      Заняв один, у стены с окнами, Николай снял фуражку, положив ее на свободный стул, и тут же рядом возник официант, изогнувшийся, – цо пан бажает?

      – Горячего борща, что-нибудь из мяса да грамм триста водки.

      – Маем журек*, бигос* и зубровку.

      – Пойдет, – согласился капитан. – Да, вот еще что, принеси мне еды для собаки.

      – Не разумем? – вскинул брови поляк.

      – Какой-нибудь колбасы и хлеба.

      – Добже (умчался).

      Вскоре вернулся с бумажным пакетом. Там лежал круг ливерной колбасы и четверть пшеничного каравая.

      – Так, я на пару минут выйду (взял его Николай), а ты неси остальное.

      Рекс, грустно лежавший у мотоцикла, при виде хозяина оживился.

      – Вот, – подкрепись и ты, – выложил тот на траву гостинцы.

      Овчарка, вскочив, начала с колбасы, довольно пуская слюни.

      Когда Исаев вернулся, на столе исходил паром душистый мясной борщ, стояла изрядная порция бигоса, и отливал янтарем графинчик.

      Наполнив рюмку, он опрокинул ее в рот, взял из розетки тонкий ломтик хлеба, намазав горчицей и стал с аппетитом есть, одновременно, по привычке наблюдая, что делается вокруг.

      А вокруг царило веселье, что было понятно: кончилась война, наступил долгожданный мир.

      Через столик от капитана, сидели три офицера – артиллериста, в такой же, как у него, полевой форме; напротив, у другой стены – подполковник в габардиновом кителе с молодой полькой, чуть дальше, военные моряки, а также еще несколько компаний. С женщинами и без них.

      Время от времени доносился смех, теперь скрипка играла что-то веселое и задорное.

      Съев все и опустошив графинчик, Николай махнул рукой официанту и расплатился, отсчитав несколько новеньких купюр. А еще дал червонец на чай, от кого-то слышал, что так полагается. Потом, откинувшись на спинку стула, вынул портсигар, щелкнул крышкой и закурил, слушая очередную мелодию.

      Звякнул колокольчик на входной двери, в зал вошла группа польских офицеров, при параде и изрядно навеселе.

      Пройдя вперед, уселась напротив артиллеристов. Спустя несколько минут стол «жовнежей»*ломился от выпивки и закусок. Приказав официанту убрать рюмки, стали пить из стаканов. А потом, стуча кулаками по столу и заглушая мелодию скрипки, заорали