Золото по ленд-лизу. Повесть. Валерий Николаевич Ковалев
на саама.
– Хорошо, выстави охранение, и разбивайте лагерь. Здесь остановимся на ночлег, – приказал фельдфебель.
Внезапно проводник что-то пробормотал, сделал шаг вперед, и, сдернув с головы мальчика суконную шапку, протянул ее Кранку.
На ней алела маленькая звездочка с отколовшейся на одном луче эмалью.
Тот взял шапку, повертел в руках и поднес к лицу охотника.
– Откуда это? – ткнул пальцем в звездочку.
Саам что-то ответил и развел руками.
– Господин старший фельдфебель! – донеслось от жилища, и к Кранку поспешил один из егерей.
– Вот, нашел в их конуре – протянул рваные кирзовые сапоги. – Такие носят «иваны».
– А это что? – кивнул фельдфебель на сапоги и, не получив ответа, ударил охотника кулаком в лицо. Коротко и сильно.
Саам покачнулся, но устоял на ногах и схватился за висящий на поясе нож. Успев выдернуть наполовину.
Тут же прогремели несколько выстрелов, и он, вместе с хрипящей лайкой, которая попыталась вцепиться Кранку в горло, покатился наземь. В руке хищно ощерившегося Ланге, дымился парабеллум.
– В отношении туземца, ты несколько поторопился, Фриц, – бросил ему Кранк, бесстрастно наблюдая, за рыдающей на груди мужа женщиной и онемевшими от ужаса детьми. С широко распахнутыми глазами.
– Ничего, баба нам все расскажет, – ухмыльнулся унтер-офицер, и схватив мальчика за шиворот, приставил ему к голове ствол люгера*.
Ребенок стал вырываться и визжать, а мать, оторвавшись от мужа, поползла к немцам на коленях, заливаясь слезами и что-то бессвязно лепеча трясущимися губами.
Из ее слов выяснилось, что неделю назад у саамов останавливались на ночь двое чужих людей. Утром они собрались и ушли на восток.
– Как выглядели эти люди, и было ли у них оружие? – обратился Кранк к Ланге.
Через проводника тот установил, что они были измождены, в рваной одежде и с оружием.
– Расстрелять, – бросил фельдфебель Ланге, и тот с одним из солдат потащил обезумевшую женщину в ближайший кустарник.
Спустя минуту оттуда донеслась короткая очередь, и егеря ввернулись к костру. С чувством выполненного долга.
Все это время Мунк сосредоточенно почмокивал своей трубкой и, щуря узкие глаза, равнодушно наблюдал за происходящим. Ему это было безразлично. Проводник думал о награде.
Между тем солдаты сняли с догорающего костра благоухающий свежей рыбой котел, поставили его на аккуратно расстеленную у бронетранспортера пятнистую плащ-палатку, с блестящими на ней коробками консервов и ломтями тонко нарезанного хлеба. Затем, по знаку командира все уселись вокруг, поджав под себя ноги, и принялись с аппетитом хлебать из котла складными алюминиевыми ложками наваристую уху. Свою долю, в чашке из бересты, получила и овчарка
Одиноко сидящему по другую сторону костра Мунку, кто-то со смехом бросил пачку черствых галет. В яркой упаковке.
После обеда, а точнее ужина, поскольку незакатное солнце весело у западной кромки горизонта,