Нетолерантность. Максим Бельский
создал самую совершенную в мире абсолютную монархию. Судите сами. Вот цитаты из книги «История нравов. Галантный век» Фукса, в которой он пишет про сущность королевской власти: «Так как в лице абсолютного монарха на землю спустился сам Бог, то личность его священна. Отсюда неприступность и величие, свойственные каждому его шагу, окружающие его атмосферой, непроницаемой для простых смертных.
…государь далее постоянно окружен плеядой придворных. Одинок только ничтожный и бессильный. Знаку всемогущего повинуется вся Вселенная. Придворные – вестники его могущества…
Абсолютный государь становится в своих глазах, а также в глазах всего мира высшим земным существом… Такой типичный абсолютный государь, как Вюртембергский герцог Карл Евгений, имел своим девизом слова: «Государь – образ и подобие Божье. Он имеет право делать добро и зло, как ему заблагорассудится». Из такого воззрения само собой возникает убеждение, что единственный и высший закон для страны – его благо, его удовольствие: suprema lex regis voluntas (воля короля есть высший закон)…
В этом ключ к разгадке и логическое оправдание всех поступков самодержавного государя. Божество может распорядиться всем. Оно вольно над жизнью и свободой подданных, в особенности же над их собственностью. Всё принадлежит по праву королю. Всё государство – его личное владение.
…возводится в догмат, который в продолжение столетий принимается на веру и если критикуется, то только украдкой и тайком, фраза «car tel est notre plaisir» («потому, что нам так хочется») всё оправдывала или же опровергала.
Наука и искусство обязаны прославлять лишь короля, и они в самом деле поют только ему – всемогущему – хвалу. История становится описанием героизма и подвигов его и его предков… Монарх полон мудрости и добродетели. Никогда раньше мир не видал подобного соединения в одном человеке благородства, величия и возвышенности…
У народа одно только «право» – безропотно подчиняться. Непосредственным последствием подобного тезиса стало убеждение, что нет большего преступления, как сомнение в законности этого режима или стремление к его изменению, бунт против него. История не знает принципа развития, её закон – неизменность всего существующего – так декретировал абсолютизм. Не меньшим преступлением является и критика поведения носителя власти. Критика – кощунство. Для такого преступника тюрьма слишком мягкое наказание.
И не только критика существующего строя есть преступление. Когда речь идет о массах, то преступлением надо считать уже самостоятельное мышление.
К числу важных для характеристики общей картины эпохи порождений абсолютизма принадлежит возникновение верноподданнической психики…
Когда абсолютизму удалось сломить гражданскую свободу и низвести народ до уровня стада баранов, то нравственный закон эпохи перекинулся в свою собственную противоположность, так как интересы абсолютизма требовали наличия совсем иных «добродетелей». Отныне