Мама!!!. Анастасия Миронова
кто обкакался-то? Сама и обкакалась!
Они осторожно добежали до второго этажа и заскочили в освещенный коридор. Здесь тоже горела только одна лампочка, на удивление, прозрачная, не окрашенная, освещая только половину коридора. Они остановились отдышаться.
– Но я всё равно хочу какать, – запищала снова Анька.
Саша задумалась. Они стояли под дверью Светки Пащенко. Та жила с мамой и иногда с бабушкой здесь, в 201-й квартире. Саша забарабанила в дверь.
– Открой, это я!
Никто не открывал.
– Света, это я! – Саша уже развернулась к двери спиной и стучала теперь ногами. За дверью послышались шаги и взрослый голос:
– Кто там?
– Это Саша. А Свету можно?
– Светы нет.
– А где она?
– Петух жареный тебя с твоей Светой клюнул, носитесь весь день, спать не даете. В соседнюю комнату стучи, – послышалось из-за двери.
Это точно не был голос Светиной мамы, которая никогда так и не говорила. Точно, не та квартира. Саша побежала в 201-ю. Постучала три раза по три – никого.
– Я уже не могу, пошли на лестницу, – заныла Анька.
– Там он спускается!
– Я сейчас по правде обкакаюсь, – заплакала Анька.
– Подь ты к шуту! – простонала Саша, подражая своей бабушке, которая всегда так говорила, если раздражалась или уставала слушать одно и то же.
– Ты на козырек залезешь? – Саша придумала, где Аньке покакать. Туда можно было выбраться через окно между первым и вторым этажами.
– Залезу-у-у-у, – рыдала Анька, теперь готовая лезть куда угодно, только бы быстрее.
Саша помчалась по коридору. Светлую половину пробежала одна, на темной дождалась зареванную Аньку и взяла ее в темноте за руку. Они выскочили на площадку между вторым и первым этажами и подтянулись на подоконник межэтажного окна. Хорошо, что стекло в нем было аккуратно вырезано: самим им окно не открыть, а в разбитое лезть больно. Они сначала хотели спрыгнуть с подоконника на козырек, но побоялись.
– Высоко-о-о-о-о! – протянула Анька, как будто забыв, зачем сюда пришла.
– Надо сесть и потом осторожно слезть ногами вниз.
– А ты слазила? – недоверчиво спросила Анька, она уже совсем не плакала.
– Нет, не слезала. Но видела, как другие слезают.
– Прыгать-то надо. Прыгать-то.
Саша молчала. Она вдруг совершенно ясно поняла, что никогда не сможет прыгнуть с этого подоконника. И, значит, все ее подбадривания Аньки, держание за руки, предложение прыгнуть на «раз! два! три!» будут нечестными. Анька смелая, Анька прыгнет. А она, Саша, останется наверху.
– Давай! Раз! Два! Три! – закричала первой Анька и выпустила Сашину руку.
Саша зажмурилась и не думала прыгать. Она представила, как откроет сейчас глаза, увидит Аньку одну на крыше, и их дружба навсегда закончится – Анька не простит. Саша не сможет больше приходить к Аньке в гости, тетя Лена не будет учить их делать аппликации, рисовать на вощеных листах и складывать из бумаги разных зверей. Дядя Валя не станет катать Сашу на велосипеде, а Анькина бабушка Клава не возьмет