Алая чума. До Адама. Джек Лондон
языку.
– Тогда, правда, было мало крабов, – разглагольствовал старик. – Их повыловили. И они считались самым изысканным деликатесом. Да и сезон ловли длился какой-нибудь месяц. А теперь крабов можно раздобыть в любое время года. И что удивительно: их можно наловить тут же, в прибрежных камнях у скалы, где стоял ресторан!
Пасущиеся неподалеку козы вдруг забеспокоились, сбились в кучу, и мальчишки вскочили на ноги. Собаки у костра кинулись к своему рычащему товарищу, который стерег стадо, а козы поскакали под защиту людей. С полдюжины серых отощавших волков пробирались среди дюн, готовые напасть на рычащих собак. Эдвин пустил стрелу, но она упала, не долетев до цели. Тогда Заячья Губа раскрутил пращу – вроде той, наверное, с какой Давид пошел на Голиафа, и так сильно метнул камень, что он просвистел в воздухе. Камень упал посреди стаи, и напуганные волки отступили в чащу эвкалиптового леса.
Мальчишки засмеялись и снова улеглись на песок, а старик задумчиво вздохнул. Он явно переел и теперь, сплетя пальцы на животе, снова принялся разглагольствовать.
– «Миры проходят словно дым», – продекламировал он, очевидно, строку какого-нибудь автора. – Да, все быстротечно, как дым. И человеческая цивилизация на этой планете – тоже дым. Люди одомашнили животных, которых удалось приручить, уничтожили диких зверей, расчистили землю от буйной растительности. Но потом человечество умерло, планету захлестнул поток первобытной жизни, сметая на своем пути все, что сделали люди; леса и сорная трава надвинулись на поля, хищники растерзали стада, и вот по берегу, где стоял ресторан, бродят волки. – Старик ужаснулся собственным мыслям. – Там, где когда-то беспечно жили четыре миллиона людей, теперь рыщут голодные волки, и нашим одичавшим потомкам приходится защищаться доисторическим оружием от четвероногих грабителей. И все это из-за Алой смерти…
Слово «алый» привлекло внимание Заячьей Губы.
– Затвердил одно и то же! – сказал он Эдвину. – Что это такое – алая?
– «Волнует так же нас кленовый алый лист, как звук охотничьего рога», – снова продекламировал старик.
– Это значит «красный», – ответил Эдвин Заячьей Губе. – Ты не знаешь этого, потому что происходишь из племени Шофера. А они ничего не знают. «Алый» означает «красный», это точно.
– «Красный» – это «красный», так ведь? Зачем же задаваться и говорить «алый»? – ворчал Заячья Губа. – Дед, почему ты всегда говоришь такие слова, которые никто не понимает? – обратился он к старику. – «Алый» ничего не означает, но все знают, что такое «красный». Почему же ты не говоришь «красный»?
– Потому что это неточно. Чума была алая. За какой-нибудь час все лицо и тело становились алыми. Уж кому-кому знать, как не мне! Все происходило на моих собственных глазах. И я утверждаю, что чума была алой, потому что… ну, потому что она на самом деле была алой, и все. Другого слова нет.
– А по мне, лучше «красная»! – упрямился Заячья Губа. –