Порождение тьмы. Николай Сташков
по селению, часто менял направления, оглядывался, наконец, привел мужчин к зарослям раскидистых деревьев. За ними был дом, невидимый снаружи из-за деревьев и их ветвей. Он казался нежилым, изнутри не доносилось ни единого звука, однако там на чурках сидели восемь или девять бородатых мужчин. Они замолчали, услышав шум шагов на улице, и с подозрением стали разглядывать вошедшего незнакомца.
– Звали? Я здесь. – Кант не скрывал мощь своего голоса. – А где пиво?
Бородачи переглянулись. Ответил кряжистый, рыжеволосый мужик, одетый в полотняные штаны и темнокоричневую рубашку навыпуск:
– Вопрос задай себе, ты ведь у нас пивовар, а не мы.
– Кончай пикироваться, рыжий, – громыхнул голос Канта, – или говори толком, зачем звал, или я уйду. Меня Пустельга ждет.
– Остынь, – усмехнулся рыжий, – познакомь нас со своим другом, он, случайно, не шпион империи?
– Ты хочешь меня оскорбить? – вскричал Кант. – Бартон мой друг, этим все сказано.
– Охолонись, – миролюбиво произнес рыжий, – у императора везде глаза и уши, приходится подозревать всех незнакомцев, такова жизнь. Мы собрались и обсуждаем дошедшие до нас слухи.
– До глупых слухов мне нет дела, – проворчал Кант.
– Ты послушай, о чем идет в мире шепоток, – изложил рыжий, – объединились партизанские отряды Семиводья и Архипелага и пригласили храбрецов Средиземья для борьбы с империей Вульфа.
– Думать нечего! – заявил Бартон. – Пока я промышлял зайца, налетели пятнистые, всех в селении убили. Я принимаю приглашение.
Рыжий с уважением осмотрел его могучую фигуру.
– Мне по сердцу твоя позиция, наши некоторые мужики всю жизнь держались бы за бабью юбку, – с усмешкой отметил он.
Вспылил чернобородый верзила, покраснел, вскочил с чурбака и, гневно глядя на рыжего, устремил на него указательный палец.
– Вздумал оскорблять меня, берегись, я вырву твой поганый язык и скормлю крысам! – заорал он и попытался шагнуть.
– Побереги свой язык, вдруг останешься немым. – Рыжий тоже поднялся на ноги.
– Остыньте, мужики, – Кант утихомиривал спорщиков, – сейчас ругань совсем не нужна.
Мужики с виноватым видом опустились на чурбаки.
– Прости, Фанк, – пробурчал верзила. – Все же поход на империю не разумен. Она слишком сильна, и император, по слухам, владеет мощной магией. Пойдем на верную смерть. Разве это разумно?
В это время дверь распахнулась и в дом влетел Клун, подслушивавший снаружи.
– Трусы проклятые, стыдно за вас, вы не мужики, а детишки малые, сидите дома, мы, мальчишки, пойдем драться! – выкрикнул он и выбежал прочь.
– Вот бедовый сорванец, – вздохнул бородач в зеленом кафтане. – Мальчишки точно сбегут на войну, как пить дать.
– Итак, – произнес Фанк. – Кто остается?
Ответом послужила тишина, стал слышен полет мухи под потолком. После молчания стали дружно обсуждать план кампании. Поступающие предложения тщательно анализировались, либо принимались, либо отвергались. Наконец план составили. Было