Магия Джона Диксона Карра. Серия «Пестрая лента». А. Владимирович
в Британском музее, которая открывала ему доступ к тому, что он называл «манускриптами по прикладной магии» «Прикладная магия» была его страстным увлечением, и на ней он создал себе научный капитал: любая чертовщинa – от вампиров до «черной мессы» – вызывала его живейший интерес. Но в итоге, за все свои труды в этой области он получил пулю в грудь.
Он был рассудительным человеком. Сверлящий взгляд, манера говорить быстро и таким образом, что слова, казалось, сами, без участия губ, выскакивали из горла, смех сквозь зубы. Среднего роста, с мощным торсом, физически очень сильный. Все в округе Музея знали его черную бороду, чечевицы пенсне, прямую спину и семенящую походку.
Профессор жил в массивном старом доме на западной стороне Рассел-сквер. Вместе с ним проживали его дочь Розетта, экономка мадам Дюмон, секретарь Стюарт Миллз и разорившийся экс-учитель по фамилии Дрэймен, которого Гримо держал в качестве помощника в своей библиотеке.
Но настоящей компанией Шарля Гримо были члены своеобразного клуба, учрежденного в «Уорвикской таверне» на Мьюзеум-стрит. Друзья собирались четыре-пять раз в неделю в отдельном кабинете, зарезервированном специально для них. Хотя кабинет и не являлся официально отдельным, случайные посетители не осмеливались заходить в него, если только не были специально приглашены. Завсегдатаями клуба были: шумный и лысый коротышка Петтис, знаток историй о привидениях, Мэнгэн, газетчик, и Барнэби, художник. Руководителем и душой компании был профессор Гримо.
Почти каждый вечер (кроме субботы и воскресенья) Гримо отправлялся в «Уорвикскую таверну» в сопровождении Стюарта Миллза. Там с кружкой горячего грога в руке он садился в свое любимое кресло, чтобы уже весь вечер не вставать из него. По словам Миллза, споры часто бывали жаркими, хотя никто, Кроме Петтиса и Барнэби, никогда не давал бой профессору всерьез. Несмотря на свою интеллигентность, он был страстной натурой. Обычно они просто слушали его неисчерпаемые истории о колдовстве – настоящем или поддельном, когда простаков дурачат мистификациями. Сам по-детски обожал запутанные истории и, поведав очередное предание о средневековом колдовстве, в резюме кратко разоблачал его тайны, как автор детективного романа. Друзья наслаждались атмосферой таких собраний, напоминающих старомодные вечера в провинциальной гостиной. Это продолжалось вплоть до вечера шестого февраля, когда ужасное предзнаменование ворвалось в их круг неожиданно, как порыв ветра, распахивающего дверь.
– В тот вечер дул порывистый ветер, – рассказывал Миллз, – и обещали снегопад.
Кроме самого Миллза и Гримо, у камина сидели Петтис, Мэнгэн и Барнэби. Профессор Гримо, дымя сигарой и жестикулируя, излагал легенду о вампирах.
– Откровенно говоря, – сказал Петтис, – меня удивляет ваше отношение к этому вопросу. Сейчас я читаю книгу историй о привидениях, которых на самом деле, разумеется,