Windows on the World. Фредерик Бегбедер
проходит в полном зелени раю, шикарном пригороде Остина, штат Техас. Дом, похожий на дом соседей, сад, где мы поливали друг друга из шланга, «шевроле-кабриолет», катящий в сторону пустыни. В комнате софа, и через окно видно, как блики от телевизора пляшут на лицах двоих детей: в этот час картина одинакова по всему городу, да и по всей стране. Родители из кожи вон лезут, чтобы у них все было похоже на красивое кино, устраивают коктейли, во время которых мамаши обмениваются мнениями о своих интерьерах. В год мы потребляем в среднем четыре тонны бензина. Колледж? Только прыщавые белые в бейсболках, они слушают «Грейтфул Дэд» и сминают пустые пивные банки о собственный лоб. Ничего особенно дурного. Солнце, кофейни, футбольная команда, грудастые капитанши болельщиков, у которых ни одна фраза не обходится без «короче» и «как бы», полное отсутствие негров, кроме как в церкви по воскресеньям. У-упс, прошу прощения, конечно, надо говорить «афроамериканцы». В моем отрочестве все clean, все непорочно: лэп-дансингов еще не существует, а в мотели несовершеннолетних не пускают. Я завтракаю на травке, играю в теннис, читаю комиксы в гамаке. У отца в стакане с виски позвякивают кусочки льда. Каждую неделю в моем штате приводится в исполнение пара смертных приговоров. Моя юность проходит на газоне. Учтите: это не Бунгало в Прерии, скорее Особняк в Предместье. На зубах у меня брекеты, и я, стоя перед зеркалом, включаю радио и изображаю гитариста с деревянной теннисной ракеткой от «Данлоп». Каникулы я провожу в «летних лагерях»: спускаюсь по рекам на надувной лодке, отрабатываю подачи, выигрываю матчи по водному поло, открываю для себя мастурбацию благодаря журналу «Хастлер». Все лолиты влюблены в Кэта Стивенса, но поскольку его под рукой нет, их лишает девственности тренер по теннису. Моя самая большая травма – фильм «Кинг-Конг» (версия 1933 года): родителей не было дома, и мы с сестрой, хоть няня нам и запретила, потихоньку посмотрели его в родительской спальне. Черно-белый образ гигантской обезьяны, лезущей на Эмпайр-стейт-билдинг и хватающей военные самолеты, – худшее мое детское воспоминание. В 70-х годах сняли цветной ремейк, где дело происходит во Всемирном торговом центре. Я ждал, что с минуты на минуту гигантская горилла полезет на башни, и у меня мурашки бежали по спине; хотите верьте, хотите нет, но я все время об этом думал.
Всю мою юность можно пролистать по лицейским дневникам. Тогда я считал ее счастливой, но теперь при одной мысли о ней меня тошнит. Может, потому, что я в ужасе от ее утраты, от того, что я покинул свое древнее семейство и пустился искать счастья на поприще недвижимости. Я преуспел в этой профессии, когда усвоил одну простую вещь: бабки делают не на больших квартирах, а на маленьких (потому что они чаще продаются). Но семьи из среднего класса читают те же газеты, что и богачи: все непременно хотят интерьеры как в модных журналах или такой же лофт, что у Ленни Кравица! В общем, я заключил договор с одной кредитной конторой, которая согласилась предоставлять пару миллионов долларов с рассрочкой на тридцать лет. Затем я разыскал в старых