Отрок. Перелом: Перелом. Женское оружие. Бабы строем не воюют. Евгений Красницкий
Луки родичи тоже ватагой ходят), сколько потому, что уж больно много о себе понимали. Подумаешь, и позажиточнее их отцов есть, а не важничают, а эти…
До сих пор все этим «важничают» и ограничивалось: если не считать мелких стычек по разным пустякам, вполне обычных в мальчишечьей жизни, так откровенно Гераська не нарывался. А вот сейчас, похоже, решился. Он уже давно на воинских учеников Луки смотрел исподлобья.
Почему его с родичами Лука в учение не взял, неведомо. Бронька говорил – отец Гераськи приходил к рыжему десятнику, про что говорили, правда, он не слышал, наверное, как раз просил за своего сына, да ушел злющий. Все это Веденю совершенно не касалось, но сейчас ему словно ковш воды на голову вылили. Он прекрасно знал о прозвище своего отца и не любил его. А уж когда так вот…
– А в зубы не хочешь? – То, что драки не избежать, он понял сразу, но как же не хотелось! Да и сил не осталось. Наверняка Гераська нарочно именно сейчас прицепился, после занятий.
– Подойди и дай! Деся-я-ятник Чумной…
Веденя даже злиться почти перестал – это когда же они узнали? Не иначе, подсматривали…
– А тебе завидно, что ли?
– Чего? – Гераська презрительно скривился. – Пинкам, что ли, завидовать, которыми вас, дурней, дядька Лука, как собак по околице, гоняет? Да кому оно нужно-то? Да и не быть тебе десятником – не по вашему чумовому рылу гривна. Спроси своего отца, сколько он у моего деда нужников перечистил. Из милости позволили, а то бы ему сроду пояса воинского не видать… Так дурни у умных вечно в работниках, хоть с мечом, хоть с сохой… И тебе туда же дорога!
Вот теперь злость ударила в голову так, что в глазах потемнело. Презрительный хохот Гераськиных подпевал только подлил масла в огонь. Противники явно заманивали Веденю в узкий проулок, где легче взять числом. А и плевать! И больше не рассуждая, он врезал, как учили. В зубы. Гераська кувырнулся назад. Сбоку прилетел чей-то кулак, Веденя увернулся, даже не успев заметить, чей. Ушел и от второго удара ногой, но отскочить от жирной туши Мотьки Каши в проулке шириной в три локтя не было никакой возможности. Толчок оказался сильным, Веденя опрокинулся на спину и ударился затылком обо что-то твердое. И потерял сознание.
Глава 3
Фаддей в прекрасном настроении возвращался домой с реки, где он все утро провозился с шитиком. С полем под новый огород закончили еще накануне: бревна загодя вывезли, валежник и весь лесной мусор спалили, распахали. Можно и репу сажать. Ничего не скажешь – работа тяжкая, а надо. Глава холопской семьи попался рукастый и работящий, подсказал, как легче на веревках бревна укладывать, да и баба его не ленилась: понимали, что и им с того огорода кормиться. После такой работы можно если не отдохнуть, то заняться чем-то для удовольствия.
Вот шитик таким удовольствием и был. Без лодок, хоть каких-нибудь, на реке никак не обойдешься, у всех в селе они имелись. Ратнинцы, ежели где по узким протокам или курьям полазить, долбленки ладили – лучше для такого дела и не придумаешь. Имелись и набойные лодейки: тоже невелики,