Отрок. Перелом: Перелом. Женское оружие. Бабы строем не воюют. Евгений Красницкий
и как сама знаешь. С платой мы не поскупимся, сколь запросишь, столь и заплатим… – Фаддей замялся, не зная, что еще сказать, и на всякий случай повторил: – Прими дочку в учение, будь милостива, а мы добро не забудем.
Настена отвесила супругам еще один поклон:
– Спасибо за уважение да за доверие! Что Снежана ваша к делу лекарскому склонность имеет, я давно приметила. Есть у нее в душе сочувствие к болящим. Видно, сама Макошь у ее колыбели прошла да слово свое ей шепнула. Не каждому такое выпадает, а и выпадет, так не каждый себя понять сможет. Лекаркой ей, конечно, не стать, но травницей и повитухой, глядишь, и получится. Если не заленится. Потому в учение я ее беру. Да она уже и начала учебу… – Лекарка плавно обернулась к девчонкам и узрела их открытые рты и растопырившиеся от любопытства уши. – Это что такое?! – рявкнула она так, что даже Юлька присела. – А ну, носы в грядку! Ишь, заслушались! – И снова не спеша повернулась к супругам. – А плату за учение я бы и не стала брать, да для него многое потребно, да все свое, не заемное. А сколько чего докупать – это я попозже определю. Тогда и об оплате договоримся уже окончательно. К осени, скажем.
Фаддей замотал головой:
– Прости уж меня, Настена. С детства тебя знаю, потому и скажу, как есть: возьми всю плату сейчас. Неведомо никому, как дальше сложится, а я, сама знаешь, от рати не бегаю. Никто от воинской судьбы не заговорен – не ровен час, убьют – что тогда?
Лекарка так и впилась взглядом в Фаддея, но задумалась только на миг.
– Так вон оно как, значит? – пробормотала она себе под нос.
Чума покосился на удивленную Варьку и развел руками.
– Уж уважь мою прихоть. Не хочу за дочку беспокоиться.
– Не выгоню я ее на улицу, не переживай, – Настена поджала губы, кивнула сама себе, словно решаясь на что-то, и твердо проговорила, специально для Чумы: – Я ведь понимаю, где живу.
– Вот потому и прими… – Фаддей с облегчением перевел дух и вручил лекарке сверток. – Здесь четыре гривны. И сам платок тебе в подарок.
– И вот еще возьми, не побрезгуй, – вступила в разговор и Варвара, в свою очередь протягивая Настене то, что держала в руках. – Не серебро, но тоже не лишнее.
– Ну что ж, – Настена еще раз внимательно посмотрела на Фаддея и кивнула. – Четыре гривны – это много. Очень много. Однако возьму все, сколько даете. Что останется, ей в приданое пойдет, если…
Все трое поняли недосказанное, правда, каждый по-своему.
Уговор между лекаркой и семейством Чумы заверили ратник Аким, родной брат Варвары, искренне порадовавшийся за племянницу, и Егор. Дом Акима стоял неподалеку, а Егора Фаддей встретил как раз по дороге к шурину. Будто нарочно десятник угадал.
Аким потом сразу домой заспешил, а Егор отправился провожать Фаддея с женой. Варька, правда, заторопилась к колодцу – напропалую хвалиться достижениями дочери и удачным разговором с лекаркой, и ратники остались вдвоем. Фаддей, которого присутствие десятника, несмотря на все уважение к нему, сейчас совсем не радовало,