Отель «Петровский». Альбина Нури
Гусарова, Илья и сам точно не знал. Просто они пили со Щегловым кофе, говорили о случившемся и, когда тот обмолвился о дате и месте захоронения, Илья сказал:
– Думаю, надо сходить.
Щеглов обдумал его слова и ответил, что мысль неплохая.
– Это правильно. На нашем сайте разместим небольшой материал. Сходишь, сделаешь пару снимков, напишешь. Снимаешь ты хорошо, незачем фотографов привлекать, а пишешь так уж вообще…
– Как сказала убитая горем вдова, это будет «дань памяти», – поморщился Илья. – Я просто так хотел. По-человечески.
– Одно другому не мешает. – Работа у Щеглова всегда была на первом плане, на то он и Щеглов. Впрочем, это не делало его бесчувственным, плохим человеком. – Я тоже, пожалуй, схожу.
Так они вдвоем и оказались на кладбище – и это стало еще одним шажочком к дальнейшим событиям.
Когда происходит нечто важное, значимое, поворотное, люди часто полагают, что происходит оно случайно, независимо от их воли. На самом деле принцип «как снег на голову» срабатывает не столь уж часто, как принято считать.
Любое событие подготовлено цепью наших действий, мелких, вроде бы незначительных происшествий, мыслей, слов, встреч и расставаний. Мы живем, делаем выбор каждый день и час, а в итоге оказываемся в той точке, куда сами себя привели.
Эта мысль пришла Илье в голову спустя три недели. А в тот дождливый день, когда он стоял в числе десятков людей возле разрытой могилы под моросящим противным дождем, ему ни о чем таком не думалось.
Главным вопросом было: почему Гусарова, который скончался от сердечного приступа, хоронят в закрытом гробу?
Глава восьмая
– Спасибо, что пришли, – сказала Лариса Александровна Илье и Роману, когда они подошли выразить соболезнования. – Я очень тронута.
Вдова Гусарова была чудо как хороша. Даже в черном траурном одеянии, с минимумом косметики и в черной шляпе, которая делала ее похожей на жену застреленного главы мафиозного клана. Впрочем, как знать, не была ли она ею.
Илья знал, что она намного моложе супруга: ей было тридцать с небольшим, видел он и ее фотографии, но все же к тому, какое почти магическое действие она производила, был не готов. Фотографии не передавали глубину ее бархатного голоса, непринужденность и изящество манер, обаяние улыбки.
Словом, Лариса Александровна восхищала.
Но вместе с тем тревожила, а почему – Илья понять не мог. Быть может, все дело было в том, что она явно что-то скрывала.
Церемония была пышной и торжественной, но сухой, пронизанной официозом. Много венков и цветов, под которыми не виден был могильный холм, правильные речи, подобающие, точно распланированные действия, но слишком мало подлинных чувств. Родители Гусарова умерли, детей у него не было, а Лариса Александровна, хоть и стояла с печальным видом и опущенной головой, но отнюдь не страдала, не тосковала по усопшему.
Близкие друзья и дальние родственники толпились у гроба в первых рядах, качали головами, изредка перешептывались, и почти на всех лицах было написан немой вопрос: