Человек войны. Валерий Николаевич Ковалев
ж тебе такой орден, младшой? Расскажи, пожалуйста.
– Да я это, немецкий «мессершмитт» сбил, – покраснел Вася. – Так, случайно.
Палата грохнула смехом, а пожилой ополченец даже прослезился. – Дай я тебя расцелую, сынок, – подошел к Полетаеву и чмокнул того в щеку.
В оставленном сержантом «сидоре»* оказался изрядный шмат сала, головка сыра и несколько пачек галет, которыми Вася оделил всех в дополнение к ужину, а еще фляжка с водкой. Ту он придержал до ночи.
Когда же палата погрузилась в сон, тяжелый и беспокойный, вся тройка собралась вместе, «обмыть» орден.
– Ну, чтоб этот м-мессер, был у тебя не п-последним, – поднес к губам фляжку Володя.
Поздравив друга, Дим тоже сделал изрядный глоток, а когда лейтенант хлебнул третьим и шумно выдохнул, с соседней койки раздался хриплый шепот, – братки, дайте и мне немного.
Летчик с моряками удивленно переглянулись (говорившим был считавшийся безнадежным танкист в корсете), и Полетаев сунул ему в обросший рот горлышко, тот довольно зачмокал.
– Порядок, – со знанием дела заявил Ганджа. – Пьет, значит, жить будет.
Запомнился Диму и еще один случай.
В канун Первомая в госпиталь пришли школьники с учителями. Все без исключения худенькие и глазастые.
Поздравить раненых и дать небольшой концерт.
Сначала под баян они сплясали полечку, затем почитали стихи Пушкина и Фета, а в завершение шустрый первоклашка – конферансье звонко объявил: «марш Москва-Майская! Исполняет хор учеников 42-й школы!»
Ребятишки выстроились в ряд, вперед вышла девочка с хвостиками-косичками, качнув головой, баянист развернул меха, и в воздухе родилась песня
Утро красит нежным светом
Стены древнего Кремля,
Просыпается с рассветом
Вся Советская земля.
Холодок бежит за ворот,
Шум на улицах сильней.
С добрым утром, милый город,-
Сердце Родины моей!
взлетел к потолку спортзала, в котором сидели раненые, серебряный голосок и его оттенил бодрый хор голосов
Кипучая,
Могучая,
Никем непобедимая,-
Страна моя,
Москва моя -
Ты самая любимая!
У многих бойцов с командирами увлажнились глаза, а у Дима прошел мороз по коже…
После праздника приехала мама.
К тому времени Мария Михайловна была начальником санчасти Тбилисского пехотного училища и сумела организовать перевод раненого сына поближе к себе, в госпиталь, расположенный в столице Грузии.
По дороге, все еще сильно хромающий Дим, заехал на несколько дней в Москву.
Родной город, в котором он не был два года, поразил малолюдьем и прифронтовым обличьем.
Садовое кольцо у метро «Парк культуры» перегораживали противотанковые ежи и выполненные из мешков с песком баррикады, от Белорусского вокзала по Ленинградскому шоссе в сторону фронта шли колонны танков, над улицей Горького и Кремлем, висели