Наемник. Рожденный в огне. Герман Евгеньевич Филатов
дождался, пока он тоже повернет ладонь к небу, и спустя несколько секунд произнес.– Дети твоих мечтаний покорят многих, имена их войдут в историю, но беспощадно сразит твое сердце вороная стрела. Остерегайся, мучить она тебя будет, и страданием и наслаждением, и либо спасет тебя вороная стрела от смерти, или же убьет. Eokorestés vis locrouter, falisuod óun haravahas dises.
Закончив свой монолог какой-то странной белибердой, которую не понял ни наемник, ни изобретатель, старец развернулся и пошел прочь, опираясь на свою клюку и сжимая в другой руке флягу Норена, про которую тот совсем забыл.
–Как тебя зовут?– спросил у уходящего вдаль старика сбитый с толку Калюс.– Что все это значит?
–Имен много у меня, юноша. Странник – из них одно,– не оборачиваясь, ответил он, и зашагал дальше.
Калюс дернулся в его сторону, но наемник остановил приятеля. Около минуты друзья молча стояли, буравя своими взглядами спину старика.
–Ты вообще понял, что сейчас произошло?– наконец нарушил тишину Калюс, поскребя свой затылок.
–Нет,– мотнул головой наемник, и быстро влез на Велеса.– Наверно просто спятивший на старости лет мужик. Поехали.
–А что это за фраза, которую он сказал в конце?– оседлав Шестеренка, спросил Калюс.– Я как будто открыл фантастический роман Нолки́тена, когда помнишь, там этот тролль говорил: Горго улили наста ра ха, гра-гра ли гэуэ уэ… или в конце гу ра нага, а не гуэуэ уэ? Что-то я забыл. Ты не помнишь случаем?
–Нет,– соврал Норен, на самом деле перечитавший этот роман раза три (не меньше) и знавший, что в конце будет «гуэ нуре гэ».
Наемник никому никогда не рассказывал, что увлекается литературой. Это для него было равносильно тому, как если бы в каком-нибудь войске узнали, что самый сильный и яростный воин из всех втайне играет на арфе и перед сном завивает себе в волосы бигуди, популярные среди благородных дам.
В седельной сумке Норена всегда присутствовала какая-нибудь книга, а по вечерам в мрачных комнатах трактиров или у костра он частенько писал свои рассказы, в основном мемуары, часто опирающиеся на его прошлые приключения, но никогда никому не давал их читать. Это просто его успокаивало и доставляло удовольствие.
–Поехали уже, а то до ночи здесь проторчим,– с ноткой недовольства сказал Норен и, встряхнув поводьями, пустил своего Велеса рысцой.
Взобравшись на вершину холма Долатура, у его подножия и дальше наемник увидел Слияние.
-А вот и моя новая мастерская!– с гордостью сказал Калюс, указывая на двухэтажное здание.– На первом этаже работаю, на втором живу. Ну, разве не прелесть?!
–Для тебя – вероятно.
–Мне здесь нравиться,– изобретатель отпер ключом дверь, расположенную между двух больших окон.– Не то, что мерзнуть на улице и спать на камнях. Может, и ты когда-нибудь где-нибудь осядешь?
–Дом мне без надобности,– покачал головой Норен, заходя внутрь.
Квадратное помещение, в котором оказался наемник, было маленьким. В конце него, почти на всю ширину располагался прилавок