Одна вторая. Владимир Сонин
Вован, Сивый и Иваныч – вот состав нашей бригады, которая делала всю хозяйственную работу на предприятии.
Предприятие, где мы работали, представляло собой нефтебазу, о легальности которой я судить не берусь, потому что в то время тащили все направо и налево, а нефть не то что не была исключением, но находилась в первых рядах. Да и сейчас, говорят, она исключением не является, и дело, наверное, только в масштабах. Впрочем, не знаю, как сейчас. А тогда запросто можно было построить небольшую убогую нефтебазу, которая не вполне легально доила бы проходящую рядом государственную трубу, и разливать присвоенное добро по машинам, которые потом везли его на такие же полулегальные перегонные установки, где изготавливали некое подобие бензина, которое после, изрядно разбавленное тетраэтилсвинцом3, чтобы можно было, пусть и не с полной уверенностью, написать на колонке «АИ—93», поступало в бензобаки с трудом переваривающих такую жижу автомобилей. Само собой, что это мое «запросто» совсем не о том, что сделать такое мог любой, но о том, что подобные схемы были весьма распространены, а контролировались они, как говорили, людьми не самыми простыми и не самыми безобидными. В любом случае, всего я наверняка не знаю и говорю только о том, что говорили тогда – короче, занимаюсь сплетнями.
Нефтебазой то предприятие назвать можно было только условно. Два старых склада, некогда заброшенных, но восстановленных, насколько это возможно, и приспособленных под разные нужды, пара небольших резервуаров, два каких-то аппарата, несколько устройств для налива в цистерны на грузовиках и шлагбаум – вот, собственно, и все. Бог знает, откуда бралась нефть, которую разливали по машинам, да и не нужно было этого знать. Лучше не знать. Воняло там страшно, и не столько из-за испарений во время наполнения машин через открытые люки цистерн, сколько оттого, что сочилось понемногу из соединений труб, аппаратов, а главное – из резервуаров, по стенкам которых сверху вниз шли смачные жирные потеки: текло из клапанов, а может быть из швов, и часть, что полегче, испарялась сразу же, с крыши, а остальное – постепенно, уже со стенки.
В тот день в этом нефтяном угаре в сорокаградусную жару занимались мы тем, что заливали бетоном небольшой участок площадки под каким-то аппаратом – восстанавливали после ремонта. Я очень устал, и это состояние усиливалось нефтяным смрадом, разъедающим нос, вызывающим тошноту и головокружение. Кроме того, шел уже десятый день двухнедельной вахты, и накопившаяся усталость нередко давала о себе знать. Было пять часов вечера, до конца работы оставалось еще два часа; с одной стороны, это радовало, но с другой – эти два часа еще нужно было прожить.
Иваныч вдруг перестал кидать бетон, поднес руку к козырьку каски, отошел, как теперь помнится, шатаясь, на пару шагов, оперся на испачканную в бетоне лопату, вытер пот грязным рукавом спецовки и сказал медленно, шевеля своими, как щетка, усами:
– Ох, хлопци, ну и пэче сьогодни…
Да, пожалуй, кто угодно сдохнет от такой
Тетраэтилсвинец – ядовитое металлоорганическое соединение, применяющееся в качестве антидетонирующей присадки к моторному топливу, повышающей его октановое число.