Незабываемый летний роман. Джессика Гилмор
висели старинные гобелены, антикварные ковры, и темная тяжелая мебель доминировала над пространством. Здесь все больше походило на логово средневекового соблазнителя, чем на романтическое гнездышко.
Данте замер, когда поднялся в комнату.
– Куда делись стены? – наконец сказал он.
– Они не были подлинными, не волнуйся, – поспешно сказала девушка и пристально посмотрела на него. – На самом деле они были примерно девятнадцатого века, а не эпохи Ренессанс, как остальная часть замка, по словам архитектора, с которым я консультировалась. Что ты думаешь?
Теперь здесь осталась одна большая комната, намного светлее благодаря умному использованию зеркал, которые отражали весь свет обратно в комнату. Соответствующий гардероб и комод выглядели здесь уместно и больше не доминировали над пространством.
Камин был заполнен дровами и готов к использованию. Удобный шезлонг, кресло на двоих и диван сгруппировали возле него. Здесь также стоял маленький обеденный стол, уже сервированный на двоих.
Данте стоял не двигаясь, осознавая эти перемены. Как могло такое темное величественное пространство преобразиться только потому, что была убрана пара стен?
Хотя нет. Пожалуй, дело не только в стенах.
– Почему ванна стоит посередине комнаты? – Данте зажмурился и снова открыл глаза. Конечно же, ванна никуда не исчезла, она все еще была там. Старинная чугунная ванна была установлена на отделанном мозаикой возвышении посередине комнаты.
– Мы превратили ванную комнату в душевую. – Мэдди взглянула на него. – Гвидо предложил отправить тебе по электронной почте наши планы, но ты сказал, что доверяешь нам во всех деталях.
– Да. – Данте был все еще ошеломлен. – И это то, что тебе нравится? Наблюдать, как кто-то купается?
– Я… – Она замолчала.
Данте ждал, прислонившись к стене и не сводя с нее пристального взгляда.
– Во многих роскошных номерах ванна всегда посредине комнаты. – Мэдди отвернулась, но Данте уже заметил, как румянец разлился по ее щекам и шее. – Ничего нового.
– Я прекрасно это понимаю, – мягко сказал Данте. – Это определенно может добавить некую пикантность вечеру. – Он сознательно выделил слово «пикантность». – Но это не то, что я спросил, Мадлен. Я спросил, любишь ли ты смотреть, как люди купаются?
– Я… – начала она снова, затем остановилась, а потом, решительно вздернув подбородок, повернулась и посмотрела на него в упор. Она напоминала прекрасную богиню. – Я должна перед тобой извиниться. Ранее, сегодня днем, я вторглась в личное пространство, и… – Она снова замолчала, ее глаза потемнели. Данте смотрел, очарованный. – Но я на самом деле не собираюсь извиняться. Ты купался на общественном пляже. Любой мог тебя видеть. Если кто и должен просить прощения, то именно ты: за попытку меня смутить.
Данте замер, она была права, он пытался сбить ее с толку. Зачем? Из-за острых ощущений, которые пронзили его, когда он понял, что она наблюдает за ним. Что она