Матери. Жереми Фель
бекона. Посмотрев на дочурку какое-то время и сообразив, в чем дело, она нежно погладила ее по голове, едва сдерживая слезы, поскольку отлично понимала, что бывает слишком строга к своей девочке, еще такой маленькой.
Опустошив свою тарелку, Грэм ушел готовиться к отъезду в город, где собирался встретиться с подружкой. За обедом Хейли чувствовала, что он чем-то озабочен. Возможно, это было как-то связано с их разговором в машине о том, что он собирается в Нью-Йорк, но так и не успел признаться в этом матери. Перед отъездом Грэм всех поцеловал. Хейли подмигнула ему и пожелала удачи. Он сразу смекнул, что она имела в виду, и подмигнул ей в ответ.
Чуть погодя Норма повела Синди укладываться спать. Хейли с тревогой смотрела, как темнеет небо. Ей не очень-то улыбалось рулить всю ночь, но до федеральной автострады отсюда было рукой подать. Однако, если отец все узнает, у него наверняка случится припадок, решила она, нервно почесав ногу сквозь джинсы.
В одной из комнат второго этажа зажегся свет. Хейли представила, как Норма укладывает дочку в постель, и подумала, а будет ли она рассказывать ей сказку перед сном. Мать Хейли иногда пела ей какую-нибудь песенку. Тогда она становилась совсем другой, не похожей на ту женщину, которой была на поле для гольфа: из нее так и лилась нежность, напрочь исчезавшая во время многочасовых тренировок.
Потом Хейли пришлось привыкнуть засыпать без колыбельных; она закрывала глаза и представляла, как в тишине, в которой она будто растворялась, звучит материнский голос; со временем она стала забывать его тембр и мало-помалу он превратился в подобное тонкой нити смутное воспоминание, которое она, однако, старалась сохранить в глубине своего сознания.
Она резко оторвалась от своих мыслей, когда заметила, что за ней наблюдает Томми.
Глаза мерцали, точно огоньки в лесу. Человечьи глаза, очень похожие на волчьи.
– Чем ты занимаешься сейчас, летом? – спросила она, отпив воды.
– Работаю в бакалейной лавке, потому что год назад бросил школу. Скукотища!
– Судя по твоей внешности, ты серьезно занимаешься спортом.
– Угу, качаю мышцы два-три раза в неделю, и потом, потаскаешь коробки весь день – волей-неволей будешь в форме.
Он откровенно, без утайки посмотрел на ее грудь. Он разглядывал ее, словно стриптизершу, покачивающуюся на сцене. А она молила Бога, чтобы Норма поскорее вернулась.
Томми вдруг резко вскочил и запустил руку ей в волосы. Хейли отпрянула и тут заметила у него на коже черного паучка.
– Их здесь полным-полно, – усмехнулся он. – Особенно этим летом.
Он раздавил паука двумя пальцами, вытер руку об траву и снова сел на стул.
– Спасибо, Томми, – проговорила Хейли, вся дрожа. – С детства ненавижу пауков – испытываю к ним чуть ли не патологическое отвращение.
– Грэм сказал, мама встретила тебя, когда ты застряла на дороге, которая ведет к старой церкви, – сказал он, положив ноги на стол. – Я тоже частенько возвращаюсь той дорогой и, как знать,