Чужое лицо. Иван Козлов
снова поступать в институт. Это значит, и на работе ее не хватятся. Могут только соседки по комнате тревогу поднять.
– Звони туда, успокой их, скажи, родственницу нашла, у нее пока гостишь.
– Зачем звонить? Разве я не поеду туда?
– Обязательно поедешь. Но не раньше, чем мы уладим кое-какие формальности. Эти, которые тебя держали, – тут я ощутил, как прилила к вискам кровь, – они не спрашивали про общежитие?
– Спрашивали, даже, по-моему, ездили туда. Они все не верили, что за меня никто не даст выкуп.
– Тебе нельзя никуда выходить из этого дома, – твердо сказал я. – Они могут охотиться за тобой, понимаешь? Ты ведь видела их, значит – свидетель.
– А разве вы их не арестуете? – Она вскинула на меня глаза, спросила с надеждой: – Вы ведь из полиции?
Я не стал вдаваться в подробности.
– Они пока на свободе, все четверо. Их ведь четверо было? Никто, кроме них, в ту квартиру больше не заходил?
– Четверо. Правда, в первый день еще один, мерзкий такой, в машину меня заталкивал и пил с ними. Но больше я его не видела.
Ну вот, долюбопытничал. Все-таки здорово я изменился, что она меня не признала.
Настя начала откровенно зевать. Я постелил ей постель, показал на ванную, посоветовал принять душ, раздеться и лечь спать.
– Я отключу телефон, замкну тебя и уйду. Только не поднимай шума. Договорились?
Она сонно закивала.
Санек летом жил один в двухкомнатной квартире: предки теплый сезон проводили за городом, на даче. Я позвонил так, как обычно звонила наша братия. Санек купился, сразу открыл дверь.
Увидел меня, попробовал тут же вытолкнуть незваного гостя за порог. Но через считаные секунды я уже сидел на диване и вел допрос. Сперва поинтересовался, что стало с его левым ухом: неужто за плохое сегодняшнее дежурство наказали свои? Санек угрюмо промолчал, глядя под ноги.
– Ладно, ты меня, признаюсь, интересуешь постольку-поскольку. Скажи, за что вы хотели убрать меня?
– Тебя? – Он недоуменно уставился на меня и вдруг страшно побледнел, так, что я за него испугался: как бы опять судорогой не свело. Слава богу, этого не произошло. – Гнусавый? Ты?
– Меня зовут Костя, Константин, запомни это.
Он затряс головой:
– Тебя же, ты же… – и прикусил язык.
Значит, он меня не узнал, когда лежал на полу ванной со спущенными штанами. И Макс, значит, не знает, что я продолжаю дышать и соображать.
– Почему вы так долго держали у себя девчонку?
– Мы не знали, что с ней делать. Она ведь видела всех, запомнила, могла пойти в ментуру и все рассказать. И потом, Макс долго выяснял – кто она, откуда, нельзя ли нам поживиться. Оказалось, никому она не нужна. И вот только вчера решили ее…
– Что решили?
– Ну как что? Вывезли бы за город, в лес. Там бы бросили жребий, кому ее кончать. Опыта же нет. – Он криво улыбнулся. – Если не считать, что Макс хотел убрать тебя.
– Как ты доложил ему – кто освободил ее?
Санек на секунду замялся,