Высокие отношения. Михаил Олегович Рагимов
совершенно случайно, и как бы между делом, еще. Затем путь вывел на Стрельбище, извечное место гулянок молодежи, которая статусом болталась между “мозолями” и богатеями. Когда-то, здесь, действительно, было стрельбище. Стояли мишени, соревнования проводили, все такое… С полвека назад его забросили, и как-то, сам собой, тут получился парк. Больше похожий на лес, конечно. Но чтобы уединиться, лес куда выигрышнее! Хото видел настоящие парки – мерзкая прозрачность! Нигде не укрыться от чужих взоров!
Там было выпито еще по паре пива, затем появилось вино, после замелькали вокруг девки. Белошвейки вроде бы?
Хото повернул голову, разлепил глаза. Приподнял простыню… Точно, та, черноволосая, с крохотным шрамиком на пояснице. А как ломалась, как ломалась! Не хочу, не буду! Я не такая, жду извозчика…
Потом Ойген упал под куст и сказал, что будет теперь жить здесь, потому что до дому он не дойдет. С ним вроде остались две? Или три? Ну, Ойген большой, на нем и три поместятся, если плотно лягут…
Затем бутылка кальвадоса? Или две?.. Черноволосая пила, смешно проливая грушевый дистиллят на блузку. Мокрая ткань обрисовывала грудь во всей красе.
Первый раз случился на дороге, у забора. Доски скрипели в такт, а за забором надрывалась гиена. А потом они пошли к Хото, допив по дороге. И на втором заходе провалились в сон. По крайней мере, он точно.
Девушка заворочалась, застонала.
Хото нагнулся на пол, стараясь резко не дергаться – иначе возвращалась лютейшая головная боль. Кружка нашлась быстро – этакой скалой в обрамлении волн из содранной наспех одежды.
Нацедив пива, Хото погладил незнакомку по плечу.
Та вскинулась.
– Не ори, дура! – протянул кружку. Девушка вцепилась в нее, осушила в несколько судорожных быстрых глотков.
Хото забрал пустую посудину, вылил остатки из кувшина, протянул черноволосой. Но та лишь испугано вытаращилась:
– Ты кто?
– Догадайся.
Девушка смешно наморщила нос:
– Слушай, а не помню. Вот хоть убей, не помню.
– Убивать точно не буду, – покачал головой Хото, – я тебя полночи домой тащил, полночи любил по-всякому, а теперь – убивать? Неа, не дождешься.
– Любил по-всякому? – протянула девушка. Откинула простыню, провела ладонями по телу, особое внимание уделив груди. – Знаешь, все равно не помню. Наверное, плохо любил, не старательно. Но, мы можем повторить, возможно, память и вернется.
– А чего бы и не повторить? Вот вообще не вижу препятствиев. Ни малейших!
Препятствия все же нашлись, но тонкое, и легко сдвинутое в сторону.
*****
Оба новичка ждали на перекрестке, меж Обуховским проездом и Кинжальным переулком, как и договаривались. Переминались с ноги на ногу, смотрели на лениво ползущее по небу солнце, прикидывали, когда оно пересечет линию шпиля магистрата…
Хото выходить не спешил. Успеется! Сперва надо к ребятам присмотреться. Высотная работа, она чем-то похожа на добрую схватку двух рот.