Игры настоящих мужчин. Юмористические рассказы. Валерий Николаевич Ковалев
рецептура, – свинтив с него крышку, сует Степка флакон в нос Витьке. – Жженая резина, спирт и чернила.
– А я от нее, того, не гигнусь? – с сомнением нюхает тот смесь.
– Не ссы, Витек, – подмигивает ему Чмур. – Все будет как в лучших домах ЛондОна! Садись-ка ближе.
Верить Чмуру можно. Добрая половина плавбазовских щеголяет мастерски исполненными им наколками, и у Степана нет отбоя от ценителей художественной росписи.
Допиро с готовностью усаживается рядом с мастером, тот хватает его за руку и, поглядывая на рисунок, быстро воспроизводит его синей пастой на левом предплечье.
– Ну, как?
– Глаз – алмаз, – пододвигаемся мыс Жорой ближе и цокаем языками. Давай, Степ, запыживай.
Насвистывая какую-то мелодию, Чмур достает из ящика стола индивидуальный пакет, отрывает кусок бинта и обильно смачивает его спиртом. Потом то же самое проделывается с иголками, и таинство начинается.
– Т-твою мать, – шипит побелевшими губами Витька, и на его лбу выступает пот.
– Ниче, – строча макаемыми во флакон иглами по контуру рисунка на руке, -тянет Чмур.
Из возникающих проколов струится кровь, которую, время от времени, он промокает бинтом. Зрелище не для слабонервных, и мы с Жорой закуриваем.
– И мне, – хрипит Витька, и я даю ему несколько раз затянуться.
Минут через пять Степа откладывает иглы в сторону, дает Витьке немного отдохнуть и тоже тянет из пачки сигарету.
– А вот вам военный анекдот, – окутывается он дымом. – Наш боцман рассказал.
Притаскивают, значит в госпиталь после боя моремана. Конец осколком оторвало. Кладут на стол, врач зашивает, что осталось, а операционные сестры, видят на обрубке наколотые буквы «..ля». Приходят после операции в палату и интересуются «товарищ краснофлотец, а что у вас на пипке было написано? Валя, Оля или Юля?»
Тот посмотрел на них и говорит – там было написано «Привет ивановским ткачихам от моряков Севастополя».
-Га-га-га ! – корчатся все от смеха, и Жора давится сигаретой.
Потом таинство продолжается.
Спустя час работа завершена, и на багрового цвета Витькином предплечье, красуется синяя наколка.
– Да, сделано путем, – после тщательного осмотра констатирует Жора.
– Какой разговор, – пожимает плечами Чмур, и еще раз протирает спиртом свое творение. Через пару дней опухоль спадет, и все будет в ажуре.
После этого мы разливаем остатки в извлеченные Чмуром кружки, разводим водой из крана и «обмываем» наколку.
На следующее утро у Витьки поднимается температура, и мы тащим его после подъема флага в корабельную санчасть.
– Докололись, мать вашу! – возмущенно орет на нас лодочный врач Алубин, и, осмотрев больного, сует ему горсть таблеток. – Пей!