По волнам памяти. Валерий Николаевич Ковалев
плодовые деревья и ограда из колючей проволоки. Рядом, на склоне, белый домик смотрителя.
Мы принимаем чуть вправо, обходим проволоку стороной и оказываемся перед небольшим мелким водоемом.
С трех сторон он порос высоким камышом, в котором квакают лягушки а та, куда мы идем, песчаная.
–Уф, – усаживаемся мы на теплый песок, и все обозреваем.
По водной глади бегают плавунцы, у самой кромки заметна стайка малявок.
– Ну шо, пацаны, айда? – встает первым Сашка.
– Айда, – говорю я, и, разбежавшись, плюхаюсь животом вводу.
Во все стороны летят брызги, плавунцы с малявками исчезают.
Ура! – вопит Сашка и сигает вслед за мной, а Вовка опасливо входит по щиколотки.
Молотя ногами и отплевываясь, мы с Сашкой плаваем у берега по собачьи, Вовка хлопает ладошками по воде и хохочет, потом загораем на песке и снова купаемся.
Когда губы у всех троих синеют, а на коже высыпают мурашки, сидя на берегу обсыхаем.
Солнце, между тем, клонится к Мазуровской балке, откуда пастух по дороге гонит стадо коров. Те лениво переступают ногами и жуют жвачку.
– И нам пора,– говорит Сашка, вслед за чем мы гуськом идем той же тропинкой домой.
Среди тишины и трав, в которых начинают стрекотать кузнечики.
КВН
На улице летний вечер.
Из степи давно пригнали стадо коров, на уличной дороге осела пыль, из палисадников домов повеяло ароматом ночной фиалки.
Сашка, Вовка и я сидим на лавке. Все умытые, в чистых рубашках и коротких штанах. На ногах сандалии.
– Ну, когда уже? – зудит Вовка.
– Терпи, – говорю я. – А то нас вообще не пустят. Вовка замолкает.
Сегодня на улице у нас будет кино. У моего деда Егора, чей дом под высокими акациями, напротив.
Дедов у меня целых три. Левка, Никита и Егор. Почему так, не знаю. У всех знакомых пацанов, по одному или два. А тут вон сколько.
Кино деду привезли утром на синей «Победе», два молодых дядьки, в картонной коробке. Баба Мотя рассказала, что это подарок от какого-то горкома, потому как дед Егор орденоносец и почетный гражданин города.
В Гражданскую войну он оборонял от беляков окрестные шахты, а потом ударно давал стране угля, за что получил орден Трудового Красного Знамени.
Орден я как-то видал, дед давал подержать в руках, а потом спрятал. Чтобы унучок «не приделал ноги».
Еще у деда есть кавалерийский карабин, висящий в коридоре на стене, но его он мне не давал. Сказал, – всему свое время.
Наконец к дому напротив начинает стягиваться родня. Другие деды с бабками, дяди с женами и отец с мамой.
Чинно и не спеша они исчезают за высокими воротами, откуда проходят в дом. Мы незаметно шмыгаем следом.
Из застекленной веранды с геранями попадаем в темный коридор, оттуда на кухню, а из нее в просторную, с тремя окнами, горницу.
Вдоль нее у стен – на диване, стульях и табуретках уже сидят, тихо переговариваясь, взрослые.
Мы устраиваемся на крашеном полу сбоку в углу и пялимся