Товарищ маркетолох. Маркел Мастроянин
уезжает. Кто остаётся, Матвеич, а, кто? Только вы, старики, да сосунки одни! Ладно уж, Матвеич, не пыжься! А ты, Ванюша, хороший парень, но больно доверчивый. Ох и непросто же будет тебе в городе, не просто! Ты думаешь, почему Лёха-радист укатил поступать без тебя? Не знаешь, Ваня? А я знаю! Да обзавидовался он, когда на днях увидел, какой тебе хотят подарок вручить! Поначалу-то он думал, что это ему приготовили. Ага, щас, лодырю и трусу? Кто в тот раз убежал, а кто остался один против тех озверелых уголовников, что меня хотели… Вот зря ты, Ваня, плохое в людях так быстро забываешь и только хорошее помнишь, зря! А я вот всё всегда помню, и плохое и хорошее! Но о тебе, Ваня, я буду помнить только хорошее, потому как ничего другого от тебя никогда и не видела. За тебя, мой хороший, за тебя!
– Ик к-к-куда ж вы удалились, ик?! – недоумённо обиженно вопросил Ванька у ржаного мякиша, который он уже пять минут безуспешно пытался окунуть в болгарский кетчуп…
К родному клубу после почти целого дня, проведённого в ставшем за это время не менее родным сельсовете, Ванька подходил уже и совсем даже в очень хорошем настроении. За бухлом для вечернего проставления среди пацанов в честь предстоящего отъезда заходить в сельпо, как он планировал ранее, не пришлось. Раздобривший к концу застолья Матвеич махнул рукой и отдал ему остатки четвертной, где оставалось ещё около полутора литров.
Это ж, почитай, три бутылки водяры, думал Ванька. А три бутылки водяры, развивало эту глубокую мысль его затуманенное благородным напитком сознание, три бутылки водяры по цене составляет почти полтора чирика, которые в городе лишними никогда не будут. Какой же замечательный экономический эффект получается, однако! Так может, осеняло его мозг гениальная мысль, как это частенько бывает у подвыпивших мужиков, может мне тогда лучше поступать на экономику, а не на электронику?
– Хи-хи! – хихикнул утренний внутренний голос, который почему-то резко изменил свой женский с бархатистой хрипотцой тембр и помимо того возмутительного факта, что стал почему-то чисто мужским, заговорил с ним теперь ещё и удивительно слаженным хором, насчитывающим, кажется, аж четыре опять же мужских голоса.
– Вот видите, товарищи братья по несчастью, – продолжил мужской хор с энтузиазмом во всех своих голосах, – По крайней мере, у нашего реципиента есть слух, а значит он уже и, вроде как не совсем пропащий! Высоцкого перепевать, ясен пень, несколько поздновато, а вот если, к примеру, ту же зайку мою или там джагу-джагу… Да, пацан, ты угадал, так уж, извини, получилось, но нас и правда четверо сидит в твоей бедной башке…
– Четверо, да ещё и хором … – ошарашено прошептал Ванька, – Что, в натуре четверо?!
– Нас четверо-о-о, – воодушевлённо заорал хор в его голове, – Пока ещё мы вместе! И дело есть, и это де-е-ело чести! Девиз наш – все за одного, лишь в этом наш успе-е-ех!5 Стойте, этот фильм впервые покажут по советскому телевидению только в следующем году, ближе к новогодним праздникам! Да нет же, Витёк, батя рассказывал,
Фрагмент песни «Песня мушкетёров» на слова Юрия Ряшенцева и музыку Максима Дунаевского.