Летчик. На боевом курсе!. Владимир Малыгин
немного, всего чуть больше трёх месяцев.
Вновь припомнились недавние события, перечеркнувшие всю мою прежнюю жизнь. Авиационная катастрофа там, в моей реальности… Рёв сирены, мигание красных ламп, густой дым в кабине и жилые кварталы внизу… От которых обязательно нужно успеть увести горящий самолёт с практически полностью отказавшим управлением. И несущиеся прямо в лицо сосны… Спину передёрнуло ледяным ознобом…
Очнулся я уже здесь, в госпитальной палате уездного города Пскова в теле поручика Грачёва, тоже потерпевшего аварию на своём допотопном аэроплане и сильно разбившего себе голову. Похоже, душа парня не пережила такого сотрясения и покинула это тело. С тех пор мне на память остался шрам через весь лоб. А уходящее сознание поручика оставило на память кое-какую информацию об этом мире, окружающей меня действительности и прожитой короткой жизни молодого дворянина. Именно благодаря этим знаниям и полученной травме удалось более или менее вписаться в окружающую среду. Ловил на себе иной раз косые взгляды товарищей, потому как наверняка выбивался из общепринятых норм поведения, не мог не выбиваться, но всё-таки вписался. Потому и сказал, что именно очнулся в палате, а не пришёл в себя. Шок ещё тот был. Приходить в себя пришлось долго. Но пришёл, примирился с попаданием, с шансом на вторую жизнь, с окружающей действительностью, с прежним сознанием… И с потерей семьи там, в своём родном времени… Повезло и с финансами. Очередная бессонница вывела на ночную прогулку по спящему городу, где и столкнулся с экспроприаторами чужого добра. В результате этого столкновения в экспроприатора превратился уже я – удалось прихватить имущество грабителей и оставить их самих в ночи в виде двух остывающих тел. А по-другому никак было не обойтись. Попереживал, конечно, после такого. Остатки сознания и щепетильности прежнего хозяина тела постоянно вступали в некое противоречие с моим сознанием выходца двадцать первого века, вынуждая порой совершать абсолютно, казалось бы, нелогичные поступки. Но в конечном итоге справился с самим собой. Да, именно уже с самим собой… А летать на древней технике неожиданно для себя понравилось. Казалось бы, архаика полная, а эмоций море. Тонкая фанерка под ногами или вообще полное отсутствие таковой – ноги над бездной висят, кабины, по сути, нет, крылья – страх полный, на тонких тросиках держатся, в полёте ходуном ходят. За спиной моторчик тарахтит, норовит в лицо отработанным горячим маслом брызнуть. Оглядываться за спину страшно, потому что при малейшем движении рулей хвостовое оперение скручивается. Как ещё не отламывается? И всё это удовольствие имеем при полном отсутствии средств индивидуального спасения. Парашютов нет! А они, авиаторы местные, ещё и форсят, летают не пристёгиваясь! И погибают от такого форсу… Как представлю, так вздрогну. Но нравится до жути! И романтики лётной профессии столько, что хоть… гм, ложкой ешь! К месту пришлись мои лётные навыки из прошлой жизни – правда, пришлось их усиленно и в короткий срок восстанавливать, моторика