Сунь Укун – царь обезьян. У Чэнъэнь
говоришь. Но как, скажи на милость, я могу вызволить тебя, если нет у меня ни топора, ни долота?
– Не нужны ни топор, ни долото, – отвечала обезьяна, – нужно только ваше желание.
– Что же, я рад помочь тебе, – промолвил Сюаньцзан.
– Тогда послушайте меня, – произнесла обезьяна. – На вершине этой горы есть каменная плита с оттиснутыми самим Буддой золотыми иероглифами. Эти иероглифы надо отделить от плиты, и я сразу окажусь на свободе.
Вместе с охотником монах поднялся на вершину горы и действительно увидел каменную плиту с золотой надписью: «Ом мани падме хум…»
Приблизившись к плите, Сюаньцзан опустился на колени и произнес:
– Если обезьяна сказала правду и ей суждено стать на Путь Истины, пусть эти иероглифы отделятся от плиты, если же все это ложь и обезьяна по-прежнему будет бесчинствовать, пусть останутся эти иероглифы на месте!
Не успел монах умолкнуть и коснуться надписи, как налетел легкий, напоенный ароматом ветерок, и золотые иероглифы, отделившись от плиты, вознеслись ввысь.
Прежде чем выйти из ящика, обезьяна сказала:
– Прошу вас, учитель, отойти чуть подальше, не то я могу напугать вас своим появлением.
Не успели монах и охотник спуститься с горы, как раздался оглушительный грохот и перед ними появилась обезьяна, как была голая. Опустившись на колени, она почтительно приветствовала Сюаньцзана.
– Теперь я могу распрощаться с вами и вернуться домой, – промолвил охотник.
Монах поблагодарил охотника и двинулся в путь в сопровождении своего новоявленного ученика – волшебной обезьяны. Только они перевалили гору, как появился тигр. Он свирепо рычал и яростно бил хвостом о землю. Сюаньцзан задрожал от страха.
– Не бойтесь, учитель, – сказал Сунь Укун. – Тигр знает, что мне нужна одежда, вот и пришел. – С этими словами Сунь Укун вынул из уха иглу, взмахнул ею, и игла в один миг превратилась в огромный железный посох. Тут Сунь Укун с грозным видом ринулся на зверя и закричал: – Стой! Не уйдешь от меня!
Тигр с перепугу пригнулся к земле, и в этот момент на него всей своей тяжестью обрушился посох.
Расправившись с тигром, Сунь Укун выдернул у себя шерстинку, дунул на нее, произнес заклинание, и шерстинка тотчас же превратилась в небольшой острый нож. Сунь Укун взял нож, вспорол тигру брюхо, содрал с него шкуру, отрезал лапы и голову, прорезал в шкуре отверстие для головы и напялил ее на себя.
– Широковата, – сказал он, – надо разрезать ее пополам.
Сказано – сделано. Сунь Укун разрезал надвое шкуру, одну половину обмотал вокруг тела, другую свернул и заткнул за пояс. Затем он выдернул длинный крепкий стебель, росший у дороги, и подпоясался.
После этого он сказал:
– Теперь можно идти.
И они продолжали свой путь. Монах на коне, обезьяна – пешком.
По дороге царь обезьян рассказал учителю, как раздобыл свой посох у царя драконов Восточного моря, как учинил с его помощью дебош в небесных чертогах, рассказал, какой волшебной силой этот посох обладает.
– Не только тигр, но даже дракон не осмелится причинить мне вред, – говорил Сунь Укун. – Я мигом их усмирю. Могу повернуть реку