Неоконченная исповедь Богу. Непридуманные истории. Алексей Ушаков
можно высказать или услышать, такое вспомнить – мама дорогая…
Удивительно, но увиделись мы, стоя в одной очереди – а разве бывают сегодня очереди? Разве стоят в очередях генералы, да бывшие начальники Московской региональной таможни? Невероятно, но факт! Тут, конечно, кто-то скажет: это что такая за очередь, чего такого дают, если генералы стоят?
Раньше мы встречались на берегу Жижицкого озера, где отдыхали семьями и стояли большими лагерями, а иногда еще на юбилеях. Обрадовались, бросили очередь и углубились в воспоминания…
Было время, конец времени СССР и начало перестройки – конец прошлого века, 1986—2000 годы. Я тогда с семьёй ездил в Псковскую волость, Великолукский район, на Жижицкое озеро вблизи деревни Спичино.
Удивительные места: песчаный пляж в три километра дугой с дюнами и кривыми соснами среди мха. Там мы и устраивали свои лагеря – мы это москвичи и питерцы – любители парусных досок и катамаранов, грибов, ягод и рыбалки, да глухих безлюдных мест вдали от цивилизации. Само озеро – это блюдце диаметром 11,5 километра с постоянным почти ветром западных направлений – от заката, средней глубиной пять метров и постоянно теплой водой 22—260С.
Через 4—6 дней после приезда и установки лагеря к нам «вся живность в природе привыкала» и уже заходили утки на чай, а местные боровые птицы развлекались, скатываясь с конька палаток по полиэтилену, как мы с горок зимой, ежи наведывались и белки пробегали. Вдали от нас на водопой приходили лоси.
Постоянный шум прибоя и крики чаек, как на море. Единственное, что связывало нас с цивилизацией, был магазин сельпо и почта в деревне в 5—7 км от озера, куда мы ездили за хлебом – больше ничего практически не покупали, все везли с собой.
Незабываемое ощущение вечности – эти магазин и почта, казалось, что они стоят вечно с времен царей, под стать им и строения вокруг.
На хуторах были дома, крытые дранкой, с земляным полом без электричества – лучины, печка…
Но люди какие были, старики, бабульки и их взрослые дети – все неопределенного возраста – морщины на их лицах и спокойные, застывшие на месте под нависшими веками глаза передавали всю тяжесть пережитого и испытанного, так типичного и привычного для них в этих лесах и болотах, где еще оставались окопы и оружие времен ВОВ, да останки бойцов лежали тут и там.
На почте мы отправляли письма на «большую землю в Москву» и получали «до востребования», делали мелкие покупки да иногда звонили по телефону, делая заказ и ожидая, а телефон, еще довоенный, стоял прямо на прилавке перед работницей почты. А ещё на прилавке были выложены милые открытки, конверты и марки. Огромные печки и в магазине, и на почте, стояли в углу, были круглыми, железными.
А запахи на почте и в магазине какие – запах веков, истории, основательности, все пропитано неспешностью, время там останавливалось. И действительно, из местных никто никуда не торопился – видимо, они познали этот мир и жизнь.
Выходишь на улицу,